Дмитрий Татаринов - Ни вензелей, ни китайца

– Да, мам?

– Всё хорошо?

– Ну конечно.

Они обнялись. Марина сердечно поблагодарила Николая, пожала ему руку и отпустила домой.

– Как там Боря?

– Кажется, хорошо. Слышишь?

– Что?

– Вот, послушай.

Обе, мать и дочь, замерли. Из глубины квартиры доносилась музыка.

– Гитара? – уточнила Марина.

– Да. – сказала Эля. – Это Боря играет.

– Интересно. Он же без гитары приезжал?

– Я не знаю.

– Вроде не было.

– Да ты раздевайся, мам.

Последовав совету дочери, Марина даже перекусила перед тем, как решилась потревожить Бориса. Звук гитары разносился по квартире из-за закрытой двери его комнаты. Он играл что-то безвестное для Марины, какую-то очень агрессивную мелодию. От такой хотелось бежать подальше, но, благо, звукоизоляционные двери и стены сводили к минимуму уровень децибел. Марина постояла под дверью комнаты, ожидая, что Боря, может, переменит пластинку. Но он продолжал играть свои рокерские штуки, и Марина, дождавшись паузы в его исполнении, постучавшись, зашла внутрь.

На полу были разбросаны упаковки от чипсов, пустые и ещё недопитые бутылки газировки. Боря сидел на диване, в руках его расположилась гитара. Вид мальчик имел довольно мечтательный, но венка у него на виске пульсировала с какой-то злобой. На вторжение Марины он не обратил внимания.

– Что играешь, Боря? – Марина остановилась в полуметре от него и скрестила руки на груди.

– А вам какая разница? Вы такого всё равно не знаете.

– Ну, мне интересно.

– Не смешите меня. – он с вызовом в глазах посмотрел на Марину.

– Нет, правда. – сказала Марина. Боря больше не музицировал. Видимо, он ждал, пока останется в одиночестве. – Где ты такую гитару красивую взял?

– Красивую? – удивился Боря. – Купил.

– Дорогая?

– Достаточно да.

– А откуда у тебя деньги?

– Вам же вроде музыка интересна была? – Боря снова посмотрел Марине в глаза.

– Да, и что?

Марина почувствовала, что ей неприятно говорить с племянником. Как бы ей хотелось просто взять и выгнать это наглое существо на улицу. Она подошла к окну и стала разглядывать редких прохожих.

– Так что же вы про деньги спрашиваете? У вас они только на уме?

– Послушай, – Марина резко обернулась в сторону Бори, – мне важно знать, что ты их не украл.

– Не украл. – признался Борис.

– Но что тогда?

– Не украл, а взял.

Она посмотрела не него. «Нет, это какой-то мерзавец».

– У кого?

– У вас.

– У меня?

– Да. У вас и так дофига. А гитару я вам оставлю, не волнуйтесь.

– Боря, ты взял мои деньги? – Марина, изумлённая, уставилась на этого, слишком простого, типа.

– Да, я же вам объясняю. У вас и так дохрена их. Пусть хоть что-то классное у вас дома будет – вот эта гитара, я её давно хотел. Потому что в остальном у вас всё равно вкуса нет, покупаете всякую дребедень.

Марину захлестнули эмоции, но она попыталась их скрыть. Ей захотелось схватить Борю за шкирку и выкинуть в окно, а потом сбросить на него эту гитару. Какое безумие – у неё просто нет слов. Этот малолетний дебил не понимает, что такое частная собственность, личные границы, правила поведения, даже понятие закона ему неведомо! Марина почувствовала себя абсолютно беспомощной. Бессильная ярость внутри неё не давала ей ни думать, ни говорить. Прошло несколько минут, прежде чем тётя Марина успокоилась и взяла себя в руки.

– Боря, ты понимаешь, что это воровство? Ты не попросил меня, ты просто взял.

– Да, просто взял. – эхом отозвался Боря. Кажется, он понимал, что Марина будет вынуждена так или иначе примириться с его поступком, потому что он её родственник.

– Ты не имел на это никакого права. Это воровство.

– Да? А я не знал. Я думал, мы родственники.

– Это тут ни при чём. Ты мог попросить у меня, потому что я твоя тётя. Но не брать без разрешения.

– Как всё сложно. – Боря снова стал наигрывать какую-то мелодию, но этот раз куда более нежную.

– Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я говорю. Последний раз повторяю: это воровство и ты не имеешь права так делать. Если тебе что-то нужно, спроси у меня. Если это повторится, ты немедленно отправишься домой. Или я вызову полицию.

Боря лишь кивнул, не удосужившись прервать игру. Марина, всё же довольная тем, что племянник хотя бы отчасти признал свою неправоту, решила больше не задерживаться в этой нехорошей комнате. Она только крикнула ему, уже выходя, чтобы прибрался и играл потише, не мешал ей отдыхать после рабочего дня.

Эля полезла к маме с вопросами, но в сознании Марины дочь и племянник сплелись во что-то одно и поэтому никакого желания общаться с ней у Марины не было. Она пожалела о том, что не выяснила у Бори, как его дела с поступлением, но внутренний голос подсказывал ей, что документы, если они и были, он не подавал. Марина не знала, как ей поступить – потребовать ли у Бори продать эту несчастную гитару и вернуть деньги или простить ему этот, первый раз. Ведь можно понять Борю: мальчик из неблагополучной семьи, вдруг оказавшийся в роскоши, не сумел сдержать свои страсти. Марине вдруг вспомнился роман, который она читала ещё школьницей. Как там его? Ах да, «Отверженные». Что-то высокое и прекрасное привиделось ей в том, чтобы простить Борю. Если бы он ещё не вёл себя так нагло и не выглядел так нелепо, ей было бы проще решиться на такой шаг. Главное, решила Марина, действовать во благо мальчика. Что продвинет его в понимании жизни: наказание или прощение? Что больше нужно ему, чтобы стать полноценным членом общества? Понимая, что не решит эту загадку в одиночестве своей комнаты, среди статуэток и репродукций, Марина решила поговорить об этой ситуации с кем-нибудь ещё. Она написала в WhatsApp’е нескольким подругам, но все, как назло, были заняты. Марина решила, что пока не может встретиться ни с кем опытным, прогуляется с дочкой. Заодно они могут обсудить Эльвирины планы.

Упрашивать Элю не пришлось – та любила быть в компании мамы. Марина никак не могла понять: то ли из благодарности, то ли за неимением альтернатив. Ведь они очень разные – мама и дочь. В возрасте Эли Марина была похожа скорее на Борю, во всяком случае она любила большие, шумные компании, вечеринки, музыку, алкоголь. На одной из таких тусовок и была зачата Эля, и можно было бы ожидать, что она пойдёт по маминым стопам. Но Эля росла очень тихой, спокойной девочкой, всё видевшей в каком-то своём, нежном цвете. У неё была, конечно, подруга – Диана, – ещё полгода назад их было не увидеть иначе как вместе. Но с приближением взрослой жизни, времени принятия серьёзных решений, в их отношениях произошёл разлад. Диана, более практичная и не такая мечтательная, как Эля, завела знакомства, которые обещали ей видное положение в среде сверстников. С Элей они стали видеться всё реже, и хотя дочь, как казалось Марине, понимала, что ей предпочли других людей, она вовсе не выглядела несчастной. Уверенность, с которой Эля следовала своему восприятию мира, не могла не радовать маму Марину. Она только беспокоилась, что дочь останется в одиночестве, которое есть испытание даже для самой стойкой души.