Дмитрий Татаринов - Ни вензелей, ни китайца

– Давай ты подашь документы, а потом подумаешь, сдались они тебе или нет?

– И что мне за это будет?

– Моё безмерное уважение.

– Ничего не стоит.

Она хотела обидеться, но придумала ответ получше.

– Как и твои документы, между прочим. Что тебе стоит отнести их в институт? Я, твоя тётя, буду спокойна.

– Почему я должен делать что-то ради вас? Ведь у вас гораздо больше возможностей помочь мне.

– Да? И чем же я могу быть полезна?

– Я вам попозже скажу.

– Нет уж. – Марина посмотрела на часы. Ещё было время. – Говори сейчас.

– Нет. – сказал Боря. – Ну, разве что, знаете, поговорите с вашей дочкой-тупицей. Она постоянно лезет ко мне со своими занятиями и игрищами. А я терпеть этого не могу.

– Это она тупица?

– Да. Потому что она не понимает, что от меня надо отстать.

– Это она тупица, которая…? Или не она тупица?

Выведенная из себя словами племянника, несправедливыми, грубыми, Марина хотела защитить дочь от обвинений в глупости. Ведь Эля выиграла олимпиады, она высоко котируется среди абитуриентов всех европейских ВУЗов. И даже в вопросе отношений между людьми Марина всегда полагается на её мнение. Ей захотелось дать затрещину этому наглецу. Он смотрел на неё пустым взглядом и было понятно, что его слова – не более чем проекция. Потом она вспомнила, что он пока ещё ребёнок.

– Боря, – продолжила Марина, – то, что ты называешь тупостью, это просто мечтательность. Знаешь ты такое слово или нет? Вот есть у тебя мечта?

– Да, есть.

– Какая же?

– Чтобы вы разорились поскорее.

– Боря…

– Да.

– Ты завидуешь мне, да? Это объяснимо. Но поверь, если ты будешь трудиться…

– Ой, только не начинайте. – Боря махнул рукой и поморщился. – Вы же просто переспали с кем надо, наверное. Вот чем вы занимаетесь?

– Я не буду говорить с тобой, пока ты меня оскорбляешь. Я директор крупной компании. Вот уже двадцать лет.

– И как же вы туда попали?

– Собеседование прошла. Это давно было. И ты сможешь, если будешь учиться, думать головой.

– Вот только не надо. Я спать с папиками не собираюсь.

Повисло напряжённое молчание. Боря, раскрасневшийся и даже немного запыхавшийся, явно хотел продолжать перепалку. Но Марина, давно отвыкшая от ругани, от голословных обвинений, не видела смысла в этой карикатуре на разговор. Боря слишком далёк от того, чтобы что-то понять.

– Я тоже. – сказала она, чтобы разрядить обстановку.

– Поэтому вы так и вырядились?

Его слова могли бы задеть Марину за живое, но ей, вдруг, стало так весело, что она рассмеялась. Какой-то сопливый недоучка, сам наряжающийся в убогую кепку и вяжущий себе платочек на шею, находит её гардероб неидеальным. Скорее всего, Боря просто не пользуется успехом у девушек и поэтому злится и пытается состроить из себя что-то значительное. Марина понимала, что ей бы стоило попробовать завести с Борей разговор об отношениях между полами, но она, предвкушая истерику, которую он закатит, решила даже не заикаться об этом. И сестре, известной ханже, она вряд ли донесёт свою мысль. Что ж, значит ей придётся терпеть собственное бессилие в отношении помощи этому мальчику.

Она поспешила распрощаться с ним и вырваться из удушающей атмосферы её дорогого дома. Выйдя на улицу, она мигом забыла про Борю. Но пройдя метров сто, снова о нём вспомнила. А что Боря имел в виду, когда говорил о её возможностях ему помочь? Ведь, скорее всего, деньги? Или, может быть, подумала Марина, он недоволен тем малым количеством внимания, которое ему оказывается? Внезапно возникшая, эта мысль поразила её. Действительно, что, если он хотел, чтобы ему показали Москву, погуляли с ним по историческим местам, показали ему, где можно с пользой провести время? Его отстранённость, может быть, только кажимость. Не хочет ли Боря ею сказать, что он наоборот страстно жаждет внимания, заботы? И что он не верит в добрые намерения окружающих, если они не подкреплены достаточной их настойчивостью? Марина поняла, что она впервые за всё время знакомства с Борей подумала о нём как не о совсем примитивном существе. Ведь психолог ей говорила, что каждая душа тянется к любви, только, может быть, окольным образом. Очень зря они с Элей позволили Боре изолироваться в его комнате. Этим они только подкрепили его безрадостные представления о том, что он никому не нужен. Марине стало грустно из-за того, что она не сумела найти подход к мальчику. Ей надо что-нибудь придумать. Но вот она уже подошла к ресторану.

Олег сидел в углу веранды и глазел в телефон. На нём был пиджак – роскошный, примерно того же оттенка, что и его волосы.

– Давно ждёшь? – спросила Марина, ставя сумочку на стол. Она заметно нервничала. Но на часах не было ещё и восьми. Она заказала себе болоньезе. Бутылка вина, совсем не такого изысканного, как Марина позволила себе накануне, уже была предусмотрена Олегом.

– Такую, как ты, я ждал всю жизнь.

Марина почувствовала себя смущённой. И, наверное, слишком уж ожидаемый ход. Она не понимала, шутит ли он или говорит всерьёз.

– Да? А какие у тебя уже были? – Марина рассчитывала, что этот вопрос поможет ей как можно скорее прояснить семейное положение Олега. Но он будто предвидел намерение Марины:

– В твоём присутствии я не хочу говорить ни о ком другом.

Она смутилась:

– Ты не слишком ли торопишь события? С чего бы это ты так мной проникся?

Не похоже на шутку: он пристально смотрел на неё, пожирая глазами, и как будто тяжело дышал. Желание, которое он, очевидно, испытывал, мешало ему говорить. Воцарилось молчание, напряжённое и слишком неприятное для Марины: она рассчитывала на обычный, дружеский разговор. Вдруг вспомнив про Борю, она решила помочь хотя бы Олегу. Надо дать ему шанс проявить себя с лучшей стороны.

– Слушай, расскажи лучше о себе. Чем занимаешься?

Олег нашёл в себе силы отвлечься от съедавшей его страсти. Последовал небольшой рассказ «о себе». Действительно, он кинопродюсер. Завидовать тут нечему, поскольку от искусства, как его представляют себе обыватели, современная индустрия очень далека. Всем управляют секс, связи и государственный заказ. Талант стоит ровно столько, сколько можно сэкономить на его покупке. Энтузиазм новичка, если и вообще присутствует, то быстро выдыхается. Олега всё это очень печалит, потому что он помнит, как здорово всё начиналось двадцать лет назад.

Марина заметила, что каждый человек, участвующий в чём-то предосудительном, склонен считать, что виноваты все, кроме него.

– Да, ты права! – он так впечатлился наблюдением Марины, будто не верил, что она способна размышлять о поступках людей.

– А что касается прошедших двадцати лет, – продолжила Марина, – то да, время было другое, куда более романтичное. Мы многого не знали и считали это нормальным, не допытывались и не искали ответы на все вопросы. Сейчас мы живём будто по инструкции.