Элсэла Селивёрстова - Странные пути любви. Часть 1

– Тебе не кажется, что, отдав такие баснословные средства в фонд твоего персонального морального самоедства, я как минимум готова попробовать понять всё, что ты скажешь? – Она по-дружески сжала его предплечье. – К тому же более странно было услышать в детстве, будто ветер говорит с тобой. Не обижайся.

Он понимающе кивнул.

– Никаких обид, Ви. Я понимаю. Как говорится, то, что я расскажу, из той же оперы.

Некоторое время они провели в тишине, нарушаемой лишь шумом города и порывами ветра.

– Это началось два дня назад…– Девушка мгновенно обрела серьезность, услышав тревогу в голосе друга. – Я стал чувствовать, как будто я кому-то нужен. – Справившись с мимолетным стеснением, парень продолжил: – Мне будто слышится чей-то голос.

– А как это происходит? – На мгновение девушка замолчала и почти сразу добавила: – Это не ветер, верно?

– Нет, – категорично сказал Хар. – К тому же, как может вести себя ветер, я уже знаю, и абсолютно готов к этому. Здесь же что-то другое. Это происходит спонтанно, у этого нет времени, как будто кто-то меня просто зовет. Я слышал отголоски этого во сне, но чаще всего это происходит в моменты моего полного одиночества. Но это настолько не осязаемо.

Последнюю фразу парень произнес едва ли не с отчаяньем, Ви сделала вывод, что он пытается услышать больше, но ему не позволяют.

– Значит, это чей-то голос, а ты догадываешься кому он может принадлежать?

– Единственное что я понял, это безусловную важность этого знания. – Он замолчал на некоторое время, а потом осторожно произнес: – Я думаю, это девушка.

Время близилось к часу ночи. На улице шел сильный дождь, играя мрачную симфонию ударами капель, ниспадающих с неба. В подвале дома горел свет. Это была небольшая комната, не менее ужасная, чем и весь дом. Стены были в каких-то засохших брызгах, краска на них облупилась, и кое-где в углах уже зародилась плесень. В комнате была лишь одна дверь, через которую можно было войти в основную часть дома, напротив нее стоял большой старый шкаф. Казалось, что он вмонтирован в стену. Выглядел он таким же мрачным и увядающим, как и все, что было в этом месте. У левой стены стоял обшарпанный стол, и на нем лежал кожаный сверток. Также подле стола стояло большое ведро. В нем что-то лежало. С потолка свисала мерзко гудящая желтая лампочка, которая по непонятной причине со скрипом качалась из стороны в сторону.

В этой комнате находилось три человека. Двое мужчин и девушка. Точнее будет сказать, что один из мужчин стоял в дверном проеме. Средних лет мужчина, одетый в дорогой вычищенный итальянский костюм, в накрахмаленной рубашке, с идеальной прической и начищенными до блеска ботинками производил впечатление педантичного аккуратиста. Настолько заботившегося о своем внешнем виде, что создавалось впечатление, будто он опасается того хаоса, что творится в этой комнате. На его смуглом лице застыло брезгливое выражение лица, но при всём этом жестокие глаза внимательно следили за происходящим, не желая упускать ни грамма полезной информации.

Второй мужчина был его полной противоположностью. Грязная засаленная одежда, такая же невзрачная, как и он сам, мешковато сидела на его обрюзгшем теле. Жирная кожа лоснилась от пота, а рытвины на ней придавали ему безобразности. Выражение лица этого человека было странным, казалось, что ему безгранично нравится происходящее и будто ему даже не хватает еще большей жестокости. Девушка уже много раз посмотрела на таинственный сверток на столе, и каждый раз она чувствовала бурлящий страх, когда особенно смелые предположения посещали ее голову. Мужчина посмотрел на своего напарника и получил кивок, обозначающий дозволение всего, что произойдет дальше.

Посередине комнаты на стуле сидела та самая девушка с черными волосами, ее руки и ноги были привязаны к подлокотникам и ножкам стула. Ржавого цвета и с большими красными пятнами рубашка, которая была на ней в тот вечер, была в очередной раз мокрая от брызг крови. Лицо покрывали ссадины и царапины, причудливо подчеркивая насыщенность ее серебристых глаз. Разбитая уже в бесчисленный раз губа снова саднила кровью. Веревки въелись в руки, оставляя фиолетовые синяки. Девушка плакала.

Второй мужчина подлетел к девушке и со всей силы ударил ее по лицу, отчего та в очередной раз закричала.

– Последний раз спрашиваю, что ты отдала Родригесу? Отвечай, тварь!

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Я не знаю никого… – девушка прокашлялась и посмотрела на своих мучителей в очередной раз, запоминая лица. – …с таким именем.

– Черта с два! – Еще один сильный удар, и девушка отлетела вместе со стулом к стене. Мужчина опять посмотрел на своего соратника и получил еще один кивок. – Отвечай, сволочь! Сейчас же!

– Помогите… я… я… не знаю. – постаралась прокричать она, но все усилия были напрасны. Горло в очередной раз свело от сухости.

Стараясь не поддаться великому соблазну медленно, с наслаждением растерзать ее, который с непередаваемой силой бурлил в крови мужчины, он снова посмотрел на своего напарника. Даже он со своим неадекватным умом понимал – труп не даст информации.

– Ну ты сама напросилась…– отрезав веревки, он злобно посмотрел на нее и несколько раз сильно ударил ее ногой по животу. Затем он вытащил из ведра переплетенные ветки, на которых соль от воды превратилась в кристаллы.

Душераздирающие крики и всхлипы раздались громким эхом по всему дому.

Спустя некоторое время мужчины вышли из комнаты, выключив свет и оставив потерявшую сознание девушку лежать там.

– Не хотел бы ты снова привязать ее, Берни? – произнес мужчина в костюме, поднимаясь вверх по лестнице и брезгливо отряхивая свой пиджак.

– Прекрати, Алан! Ветки сломались об эту девчачью спину! – хриплым голосом проговорил Берни и, улыбаясь, добавил: – К тому же два дня без воды и пищи, и я делаю всё, что могу, для того чтобы она раскололась, – захохотал он.

Алан, стиснув зубы, прорычал ему в ответ:

– Лучше бы они об твою тупую голову сломались! Что мне говорить шефу, по-твоему? А?! То, что его обожаемый братец не может выбить из сопливой девчонки два важных слова! Это я должен ему сообщить?!

– Ну Алан…– стараясь побыстрее обработать информацию, замялся Берни.

– Что Алан?!

– Ты забыл, что мы только в начале пути. – Глаза Берни заискрили сумасшествием, и он, облизнувшись, произнес: – Я ведь еще даже не открывал свой сверток.

Алан старался не показать испуг, сковавший его при виде этих свихнувшихся глаз, услышав агонию смеха, что последовала после этой фразы.

«Что еще можно придумать? Неужели им не хватило издевательств… сколько можно меня бить. Я ведь сказала, что только починила компьютер».