Александр Быков - Смутьян

Вологда, как город торговый, имела свое самоуправление из числа «лучших, середних и молодших людей», т. е. горожан с разной степенью достатка. Военную власть осуществляли назначенные воеводы, канцелярией управляли дьяки или «подъячие с приписью», те, кто подавал большие надежды, но по возрасту или сроку службы еще не мог быть дьяком. Воевод и дьяков часто меняли. Причина была одна, требовалось ограничить мздоимство, лишить возможности наглеть на «государевой службе».

Вообще-то тогда считалось за правило «отблагодарить» должностное лицо за решение вопроса, и на это царская власть смотрела с пониманием, требовалось только запретить «брать не по чину». Поэтому слово «посул», именуемое в позднейшем взяткой, было чем-то обыкновенным, «посулить», означало пообещать кому надо награду за содействие. Бороться с этим было бесполезно. Даже иностранцы усвоили русский обычай и, хоть сокрушались в своих мемуарах об этой напасти, но традиций не нарушали.

Духовная власть в обширной округе, именуемой Вологодской и Великопермской епархией, осуществлялась архиепископом. «Князь церкви» имел свою автономию, собственные земли, доходы, юрисдикцию. Церковь должна была следить за народной нравственностью.

Петров неожиданно для себя пришел к крамольному выводу: уже в начале XVII в. в умах жителей разделялись понятия веры и церкви, как духовной организации. Поп, как ни странно на первый взгляд, в стране, считавшей себя оплотом православной веры, уже тогда был излюбленной фигурой для сатиры. Не последнюю роль в этом позоре играли разного рода площадные артисты, именуемые скоморохами. Народ с большим удовольствием слушал их представления, от которых веяло не только неуважением к православию, но и язычеством. Петров прочитал, что одному из ближних бояр Ивана Грозного было поставлено в вину «волхование», т. е. следование языческому обычаю. Таких примеров в документах было немало.

Но, если в городах с их многочисленными приходами, население хотя бы формально было православным, то в сельской местности, где над умами властвовали традиционные верования, попа приглашали только для проведения треб: надо же кому-то крестить и отпевать. В остальных случаях обращались к другим деревенским авторитетам: знахарям, коновалам, кузнецам, старухам-повитухам. Все они были связаны с давней древней магией. Среди сельского населения оставалось немало и открытых последователей языческих верований. Церковное начальство об этом, конечно, знало, но мало что могло сделать, ведь там, где заканчивается вера, заканчивается и церковная власть.

Епархиальные начальства боролись с духовными «нестроениями»: преследовали скоморохов, сжигали «прелестные» письма, сочинения еретического характера. Особую опасность для православия представляли так называемые толкования, стремление понять по-своему священные тексты, там часто дело попахивало крамолой.

Виновные в таких нарушениях томились в церковных и монастырских тюрьмах и, скованные цепями, на деле постигали мучения за веру. Но таковых было немного.

Население в большинстве своем просто верило в Бога, не утруждая себя объяснением догматов, платило церковные налоги, возводило храмы, которые рассматривало как некую «лествицу» для общения с небесными жителями. Пантеон был не мал. Кроме Христа православные чтили Богородицу, некоторые считали ее преображением земли-матушки. Много почитателей было у божьих угодников, таких, как святой Николай Чудотворец, Андрей Первозванный, Флор и Лавр, Иасон и Сосипатр. Последние были духовными покровителями Вологды, и город не единожды был назван в источниках Насон-городом.

Многочисленные персонажи из житий святых были в почете по простой причине: кто-то из них помогал в поле, кто-то в скотоводстве, или в рождении детей.

Христианская система ценностей в православном сознании тесно переплелась с традиционными верованиями. Православные носили одежду с языческим орнаментом, пользовались услугами знахарей, любили повеселиться под скоморошьи дудки. В народном сознании произошло соединение двух религий, и высшая епархиальная власть рассматривалась, как просто власть, которой не только платятся подати, но куда, при случае, можно пожаловаться и прийти за защитой.

Такова была картина местного управления, каждый отвечал за свое, единоначалие как таковое отсутствовало. Хорошо это или плохо, Петров пока не понимал. Ему было просто интересно постигать историю не по учебникам, открывать для себя новый, неизвестный мир народной жизни.

Однажды в библиотеке Петров наткнулся на книгу священника Верюжского, посвященную жизнеописанию вологодских святых. Его внимание привлекла фигура старца Галактиона, пострадавшего во время разорения 1612 г.

Галактион добровольно истязал себя «во славу Господа», голодал во имя просветления души, добровольно носил тяжелые колодки и цепи-вериги, как бы повторяя мученический путь Христа. Народ смотрел на таких людей с пониманием, но осознавали значение добровольного истязания далеко не все. Церковные власти, хоть и одобряли страдания за веру, но относились к страстотерпцам с известной долей осторожности.

В 1612 г., если верить пересказу жития из книги, Галактиону исполнилось 77 лет. По тем временам он был совсем древним старцем. Проживал Галактион в землянке на речке Содемке на южной окраине Вологды, кроме молитвы, по сведениям жития, промышлял сапожным делом.

Жизнеописание святого утверждало, что Галактион происходил из княжеского рода знаменитых бояр Бельских, потомков литовских князей Гедимина и Ольгерда. В юности, в возрасте 7 лет, он избежал гнева Ивана Грозного и остался жив. Далее в тексте шла история о скитаниях молодого боярина, о его переезде из Старицы в Вологду, женитьбе на простолюдинке, умершей вскоре после рождения дочери, заработке сапожным ремеслом, добровольном пострижении и самоистязании.

Перед канонизацией святого нашлись сведения о двух прижизненных чудесах. Один раз Галактион вымолил в засуху дождь, а другой раз предрек Вологде разорение! Это был целый конфликт с вологодскими «избранными людьми», отказавшими Галактиону в постройке рядом с его кельей церкви и обвинивших старца в стяжательстве и корысти… После этого инок и пророчествовал о несчастье для города, которое вскоре сбылось.

В житии содержался рассказ о чудесном спасении им собственной дочери во время погрома и мученической смерти от рук захватчиков.

Получился целый набор земных добродетелей, необходимый для канонизации святого. Однако, несмотря на несколько попыток канонизации, предпринятой по «свежим следам» в XVII столетии, в Москве не увидели достаточных оснований для канонизации. Более того, вырытую домовину с останками Галактиона, подготовленную для обретения мощей вскрывать запретили и повелели похоронить обратно. Тем не менее, несмотря на официальный запрет Галактион почитался в Вологде и оказался причислен к сонму «местночтимых». Было написано, но не публиковалось и житие старца. Сведения из него неоднократно использовались в церковных публикациях, хотя без канонизации – это не официальный документ, а частное мнение неизвестного составителя XVII в.