Елена Тимохина - Ночевка в тумане

Втолковать что-либо ему было бесполезно.

Между тем, и сороки снялись с обжитых мест. В сгустившейся темноте они подняли переполох, убеждающий Виктора, что пора и ему уносить ноги. В последний раз Виктор попробовал уговорить браконьера-лесоруба, но тот его не хотел слушать.

–Вы следуйте своим путем, а я своим. У меня планы.

Оставалось позавидовать его неведению и вере в себя, но Виктор не стал этого делать. Он просто знал, что их ожидает впереди и только надеялся, что все окажется не так, как он опасался.

Браконьер продолжал браниться.

–Спеши, если хочешь жить, – сказал ему Виктор.

Спеши жить? Это ли он имел в виду?

Браконьер в ответ отвернулся, не желая спорить по пустякам, и уж точно он не собирался менять свои планы из-за какого-то полоумного дяди. Только совестливый человек мог уловить упрек в словах Виктора, а браконьер к таковым не относился. Но как бы то ни было, слова запали ему в память, и когда позже он испытал тягость по неизвестной причине, он вспомнил предостережение и чесанул из леса. Неведомо почему его охватил страх, чувство, что он сейчас умрет. Когда же надежда на быстрый заработок угасла, он вспомнил о прохожем и даже о том, что из предосторожности снял на камеру номер его машины. Это была замечательная идея, и он почувствовал удовлетворение, когда отослал фото в МЧС.

Не в первый раз Виктором овладевала сонливость, с которой ему прежде удавалось справляться, но наступил момент, когда у него смежились ресницы, и он направил машину к обочине и двигался на самой низкой скорости с тем, чтобы не свалиться в канаву или не врезаться в дерево. Туман захватывал его, и никакая сила не могла от него избавить. Браконьер прав, он тут словно ежик в тумане. Он посмотрел на часы, было без четверти час ночи. Пора и белой лошади появиться.

Тут и придет мой конец, думал Виктор.

Он приближался к «ГАЗ 66» военного образца, с утепленной будкой, кунгом, в котором отдыхающие люди устроились на ночлег. Их положение представлялось более-менее безопасным, но это лишь до тех пор, пока Виктор не заглянул в окно.

Как же он корил себя за привычку вмешиваться в чужие дела, а недавний опыт с браконьером, доказывал, что это пустая трата времени. Но в тот раз он просто не мог проехать мимо. Так что он заглянул в окно кунга, рискуя вызвать неудовольствие людей, устроившихся на ночлег, и забарабанил по стеклу.

Тогда ему и довелось испытать молниеносный шок от зрелища, открывшегося в окне. Фары машины осветили двух солдат, обезображенных предсмертными гримасами боли и отчаяния. Одни из них успел проснуться, ощутив удушье, другой отошел во сне. Их смерть объяснялась туманом, который принес с собой отравляющие вещества. В тот миг, когда один из томимых удушьем бойцов, решил проветрить будку, он подписал смертный приговор – себе и своему товарищу.

От этого страшного зрелища сонливость Виктора улетучилась. Не время спать! Хотя он все еще нетвердо стоял на ногах, он собрался для решительного броска, вот только в рукопашной схватке он не видел противника, с которым ему суждено сражаться.

Если положение бойцов представлялось доктору безнадежным, то водителя можно было попытаться спасти. Ударами монтировки Виктор разбил окно кабины. Увы, водитель также не подавал признаков жизни, его руки лежали на панели приборов, но голова откинулась, открывая страшное выражение того, что еще недавно было его лицом.

Виктор попытался соотнести смерть этих троих с предметами, которые находились в кабине водителя и будке кунга и могли послужить ее причиной, но не нашел ничего подозрительного. Их захватил туман сразу же, едва они прибыли в его владения. Почувствовав духоту (не случайно, ох, не случайно, один солдатик и водитель перед смертью открыли окна), они вдохнули смертельную дозу выброса.

Тела еще сохраняли тепло, и Виктору, которому доводилось иметь дело со смертью, стало ясно, что она наступила совсем недавно. Вполне возможно, что и сам он попал бы под выброс, если бы не замешкался при отъезде с мерином, хлопоты с больной ногой которого и подарили ему спасительную отсрочку.

Несмотря на то, что солдаты были мертвы, Виктор действовал так, как ему предписывала инструкция: он вскрыл помещение, дабы обеспечить доступ свежего воздуха. Тут его выручили старые ботинки, уродливые мартенсы отечественного производства, много лет назад продававшиеся в деревенском магазине. На подошве были выдавлены буквы: «космос». Виктор бил и бил ботинком в дверь, помогая себе монтировкой, пока металлический лист обшивки не прогнулся настолько, что он мог сунуть под него лом и выбить замок.

Рисковал ли Виктор, у которого из всех защитных средств имелась только футболка, которую он обмотал нижнюю часть лица? Эх, прости-прощай надежда произвести впечатление на красавицу, ожидающую его (если еще не устала ждать, потеряв терпение).

Имелась еще одна мысль, которая требовала от него проникнуть в кунг. Он искал рацию, без которой военные не отправлялись в путь. Этот предмет мог принести спасение – ему, елочному браконьеру, а также другим путникам на дороге (на случай, если кто-то из них остался в живых).

Когда Виктор смог распахнуть дверь настолько, чтобы проникнуть внутрь, ему пришлось нарушить порядок расположения тел – рация оказалась погребена под их грудой. Ни за что бы ее не найти, если бы не спокойствие и методичность Виктора: он переворачивал каждого солдата в надежде отыскать случайные признаки жизни, но находил лишь свидетельства смерти.

К счастью, рацию удалось отыскать. Нужный прибор находился рядом с бойцом, который в последний миг жизни пытался выйти на связь, но отравление накрыло его так быстро, что он не успел даже произнести свой позывной.

Фары ГАЗа притухли, но аккумулятор оказался не разряжен. Нет, это не остановка на ночлег, понял Виктор. Смерть застала их в пути, они встретили ее бодрствуя. Открытые глаза, на лицах – гримаса ужаса.

По рации ему долго не отвечали. Само собой разумеется, он не знал позывного.

–Кто говорит? – наконец, спросил строгий голос, потому что Виктор обращался не по уставу.

–Доктор Цепков, – ответил он, желая лишь одно, чтобы его не перебивали и позволили досказать до конца.

–А уверен ли ты, доктор, что солдаты мертвы, а не, скажем, пьяны? – допытывался неприятный голос, принадлежавший, несомненно, командиру.

–С кем имею честь разговаривать? – Виктор задал вопрос, который следовало задать в самом начале.

Его собеседник смешался: обозначив себя, он принимал ответственность за все последующие действия. «Майор Габрелянов».

–Мертвее не бывают, майор, да вы приезжайте, сами увидите, – ответил Виктор.

Габрелянов заверил его, что выезжает немедленно, и, уточнив локацию, добавив предупреждение, чтобы доктор держал язык за зубами, но про это Виктор и сам знал.