София Кульбицкая - Мудрец

Вот почему, выезжая на отдых, она всегда брала меня с собой. Я побывала, наверное, на всех морях, какие только могли быть в то время доступны простому советскому ребёнку. Помню турбазу в Голубицкой и миролюбивое Азовское море; чуть более комфортную базу отдыха в Одессе и Чёрное море, полное сопливых медуз и светящихся в темноте креветок. То же Чёрное море, но уже со стороны Таманского полуострова, где ничего подобного не водилось, зато были большие круглые камни. Мама хотела набрать этих камушков для домашнего интерьера, и море разгневалось, ночью нашу палатку чуть не снесло грозой, и наутро мама вернула все камни на место. Можно вспомнить даже озеро Баскунчак, куда мы долго-долго шли через огромную соляную пустыню, и как я ревела, когда коварная жидкость, казавшаяся такой ласковой, попала мне в глаза. И конечно, знаменитую косу Финского залива, белый песок и корабельные сосны, и как высокий, загорелый блондин толкнул дверь туалета, где отсутствовала задвижка. Хуже всего было даже не то, что я не успела натянуть штаны, – а то, что блондин (моя тайная любовь), глядя мимо меня, буркнул: «А где Лена?» – и, получив от меня приблизительные координаты, равнодушно удалился прочь.

***

Теперь-то мне ясно, что удручающая скромность её последней гастроли была вызвана именно тем, что где-то между 88-м и 90-м годом ей всё-таки удалось каким-то чудом отодрать от себя злобную усатую пиявку. Проще говоря, на моря у нас больше не было денег. Но тогда я в эти подробности не вникала, да вряд ли и замечала их.

У меня и своих проблем хватало. Я была уже подростком, и мои одноклассницы одна за другой обзаводились парнями. Пора было и мне срочно добывать где-то парня, пока окружающие не заметили, что у меня его нет. Но как его добудешь?.. Всё-таки здесь, кроме собственного волевого решения, нужно ещё и согласие другого человека…

Одноклассницы решали эту проблему как-то просто. Знакомились в компаниях (везёт, у них есть компании!). Какие-то сейшены (что это?). Ещё было модно гулять с братьями подруг (старшими, а на безрыбье и младшими) или друзьями собственных братьев. Одной Марине такой «брат» подарил золотые серёжки и теперь она ждала его из армии. Вот только у моей подруги брата не было, как не было его и у меня.

Некоторое время я вынашивала план подкараулить в подъезде почтальона. Я видела его как-то раз – совсем мальчишка и, как мне показалось, симпатичный. (Мы жили на первом этаже, что делало план вполне реальным). Вечерняя почта приходила около восьми часов, очень удобно. Но за минуту до часа-икс мама заметила, что я стою у дверного глазка накрашенная, в своих единственных праздничных туфлях, лакированных, на каблуках, – и мысль пришлось оставить как чересчур громоздкую.

Я знала, что многие мои ровесники ищут себе друзей по переписке – через газеты, журналы и прочие молодёжные издания. Особо удачливые находили, после чего основной статьёй их досуга становилось мучительное ожидание. Заветное письмо могло идти сколько угодно – несколько дней, неделю, а то и месяц. Особенно если речь шла о друзьях из других республик или даже стран, что считалось весьма респектабельным. В чём-то я им даже завидовала, но не могла похвастаться столь героическим терпением.

Мальчики из класса отпадали, мы были слишком давно знакомы. То же касалось и мальчишек со двора, а также пионерского лагеря «Солнышко», где привычный контингент почти не менялся, а только некрасиво взрослел из года в год. Да, честно сказать, я и сама никому там не нравилась.

***

Зато именно там, в лагере, меня второй раз в жизни настигло творческое вдохновение. Ты, наверное, и сам не раз видел, как мало-мальски высокое руководство перенимает манеры текущего главы государства. (Равно как и мелкие подчинённые копируют своего ненавистного начальника: разные словечки, приколы, так же говорят через губу, щёлкают пальцами и т.д.)

В конце 80-х бессменный директор «Солнышка» Семён Семёныч довольно успешно косплеил Генерального Секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва. И я даже не про мелкие речевые особенности, вроде округлого говорка и общего добродушия, это уж само собой; но гораздо сильнее удавались ему поведенческие эффекты. Например, у него была фишка: подкрадываться к мелюзге и какое-то время наблюдать, как они играются, – а потом, когда те заметят и бросятся врассыпную, ухватить за штаны самого нерасторопного и ещё минут пять допрашивать: как тебе тут, дескать, живётся, не обижает ли кто?.. Это он так спускался в народ.

А однажды на рассвете нас разбудил сигнал тревоги и мы, повскакав с коек, кто в чём побежали на линейку, не успев умыться и как следует застегнуть что у кого было. А на трибуне уже стоял Семён Семёныч с большим пакетом в руках. Он объявил, что в нашем лагере произошло ЧП – в первом отряде засорился женский туалет и, когда сантехники полезли его прочищать, то обнаружили там вот что…

Директор сунул руку в пакет и извлёк оттуда какую-то тряпку. – Вот посмотрите, колготочки эластичные бежевые… Кто хозяюшка? Вот ещё колготки, в сеточку… Чьи, никто не признаётся? А вот трусики беленькие, кружевные… Никому не нужны?

Погрустнев, Семён Семёныч резюмировал:

– Видно, девушкам из первого отряда лень стирать своё нижнее бельё. Проще спустить его в унитаз. Ничего, мама новое купит. А мамы ваши, между прочим, спины гнут на вас, чтобы на эти трусики заработать. Нехорошо…

Кличка у него в народе была Цап Царапыч. Во мне же это свойство двойного имени, наоборот, вызывало странное ощущение родства – товарищ по несчастью, почти брат, такая же, как и я, жертва тупых отцовских амбиций.

Он-то и стал моей новой музой. Впервые за всю свою скучную лагерную жизнь я не зачёркивала дни в самодельном календаре, а с упоением творила искусство. Это оказалось очень увлекательно; остановить меня смогла только подоспевшая своим чередом оргия королевской ночи, едва не утопившая нас всех в реках зубной пасты, губной помады и чернил.

Рассказы о Семён Семёныче

1

Плачет бедный старик: построил он с детьми крепость из песка, а Мурзаев (физрук) прошёл, не заметив – да и сломал постройку.

Подбежал Семён Семёныч, смотрит на испорченную крепость, головой качает, слёзы из глаз катятся. Начал было восстанавливать – не выходит.

И вдруг подбегают к нему две пионерки. Стали помогать. Втроём быстро восстановили всю крепость.

Обрадовался старик, пляшет от радости! Любуется своей крепостью, глаз не может отвести:

– Ай да постройка!

2

Плачет бедный старик: посадил занозу в палец, да вытащить не может. Больно Семён Семёнычу. Пошёл было к врачу, да расковырял [гинеколог] весь палец, а занозу-то не вытащил!