Энн Авомика - Первая

В ту ночь я многое понял. Я не хочу проводить каждый свой вечер в раздумьях, почему же я повел себя именно так, сказал именно то, хотя мог повести себя иначе. Я выиграл в борьбе с опухолью, так неужели я не смогу победить нерешительность и неловкость в общении с людьми? Я слишком много времени провел дома, вдали от общества, и времени на раскачку не было. Той ночью я твердо решил, что больше никогда не буду вести себя как нерешительная мямля. И никогда не откажусь от пасты.

Следующие несколько дней я ставил эксперименты над самим собой. Я пытался убедить самого себя, дать себе установку – разговаривать с людьми не страшно. Поэтому когда мама предложила мне съездить в супермаркет за продуктами, я быстрее гепарда выбежал из дома и, буквально, запрыгнул в машину. Оказавшись на месте, я чуть было снова не растерялся, но быстро взял себя в руки. Пока мама выбирала йогурт на завтрак, я направился в другой отдел. Там было несколько ящиков с разными видами яблок, и хотя я давно не ходил за покупками, сразу узнал те, что обычно брала мама. Возле ящиков стояла женщина лет, пожалуй, шестидесяти пяти и задумчиво крутила в руке яблоки, доставая по одному каждого вида и возвращая на место. Я понял, что она в замешательстве, и решил, что это мой шанс.

– Здравствуйте, – громче, чем нужно было, сказал я. – Возьмите эти, они очень вкусные!

Я протянул ей одно яблоко из своего пакета и поднес к самому носу. Она ничуть не испугалась моего неожиданного появления и яблока, которым я ткнул ей в лицо, осторожно принюхалась к нему.

– Пахнет сладко, – с улыбкой произнесла она.

– И на вкус сладки. С небольшой кислинкой. В общем, объедение!

Она снова улыбнулась. За складками морщин блестели маленькие глазки светло-серого цвета. Женщина явно была польщена таким вниманием к своей персоне. Несколько секунд она молчала, затем без лишних слов спросила:

– В каком из ящиков эти яблоки?

Я улыбнулся во все зубы, что у меня были. Не знаю, чему радовался больше: тому, что смог заговорить с незнакомой женщиной, или тому, что убедил ее взять именно эти яблоки. Сложив несколько больших яблок в пакет, я уже протянул его женщине, но тут же дернул руку обратно к себе.

– Я куплю эти яблоки.

Она, конечно, начала противиться, засмущалась и до самой кассы убеждала меня в том, что это совершенно лишнее с моей стороны. Когда яблоки были оплачены, и пути назад не было, она снова улыбнулась, поблагодарила меня и все тем же размеренным голосом сказала:

– Ты хороший парень. Не позволь изменить этого.

Женщина медленно побрела к выходу, а я так и остался смотреть ей вслед. На этот раз мои раздумья были приятными, я чувствовал спокойствие, удовлетворение и радостный трепет в душе. Оказывается, все намного проще, чем я думал. Но мне пришлось прервать свои размышления, ибо я понял, что мама, наверняка, обыскалась меня.

В первый учебный день я почти не волновался. Я ощущал себя новым человеком и был готов подарить себя этому миру. Хотя в старшей школе было много моих знакомых, с которыми я учился раньше, в том числе Скотт и Лоуренс, я был новеньким. День обещал быть полным новых впечатлений, эмоций и знакомств и оправдал себя.

Выглянув в окно и заметив в конце улицы приближающийся Форд, я быстро чмокнул маму, спешно выбирающую между бежевыми и белыми туфлями, схватил рюкзак и вышел из дома. Лоуренс еще не вернулся из Марселя, куда улетел отдыхать с родителями, так что утром Скотт заехал за мной один. За годы нашей дружбы я ясно понял, что Скотт – отличный друг, но ужасный парень. Он всегда был готов помочь, поддерживал меня и был рядом, что называется, «и в горе, и в радости». Но его отношения с девушками – это отдельная история. По большому счету, отношений-то у него никогда и не было, только случайные связи на вечеринках. Так, в свои семнадцать Скотт имел неплохой сексуальный опыт, но не имел абсолютно никакого опыта в отношениях.

Черный новенький Форд не спеша подъехал ко мне, полному нетерпения стоящему уже почти на проезжей части.

– Запрыгивай, друг.

Скотт был, как всегда, чрезвычайно обаятелен даже в общении со мной. Еще большего обаяния ему придавали играющие блестящие глаза темно-карего цвета и длинная челка светло-русых волос, зачесанная назад. Хотя всю свою жизнь я был парнем, – «ты не парень, ты вафля» – я догадывался, именно его челочка так нравится девчонкам.

Только переступив порог школы, я понял – знакомых лиц здесь много, и большинство из них помнят меня. Мне льстило, когда они подходили, жали руку, обнимали и поздравляли с выздоровлением. Конечно, по большей части это было из вежливости, но все равно приятно.

Но самая приятная встреча этого дня была впереди.

Мы поднялись на второй этаж, Скотт указал мне на нужную аудиторию, после чего удалился для беседы с какой-то девушкой. Когда она увидела, как Скотт направляется в ее сторону, от счастья ее глаза, клянусь, надулись, словно два воздушных шарика, заполненные воздухом настолько, что вот-вот готовы лопнуть.

Мне быстро надоело наблюдать за этой девчонкой, которая трясущейся рукой, едва касаясь, поглаживала Скотта по плечу, и я решил пойти в аудиторию. Тогда я увидел ее.

Она стояла с какой-то девушкой, видимо, подругой, и неохотно слушала ее рассказы. Поначалу я не поверил своим глазам, но это действительно была она. Я сразу узнал эти шоколадные волосы и колечко в носу, но теперь смог разглядеть еще и фигуру: небольшая аккуратная грудь, тонкая талия, упругие ягодицы и длинные стройные ноги. Она была удивительно красива. Должен признать, я обманул маму, когда сказал, что она мне не понравилась. Сам не понимая, зачем, я запомнил ее имя. Эби. Мама назвала ее Эби.

– Эби!

Никакой реакции.

– Эби!

Судя по изменившемуся выражению лица, услышала. Но не обернулась.

– Эби!

Я понял, что она видит меня, но настойчиво пытается это скрыть. Тогда мне надоело звать ее через весь холл. Я вспомнил ту женщину из супермаркета, которую видел впервые в жизни и все равно заговорил с ней. А Эби я видел уже второй раз, так что заговорить с ней – не проблема.

Как часто вы сталкивались с тем, что были полны уверенности в себе ровно до тех пор, пока ваши планы не становились реальностью? Я – постоянно.

– Эби, привет! – я подошел к ней и улыбнулся так, словно мы знакомы всю жизнь. – Как дела?

Эби выглядела крайне озадаченной, удивленной и, в некотором смысле, оскорбленной тем, что я посмел ВОТ ТАК к ней обратиться. Но при этом ее лицо сохраняло совершенно невозмутимый вид. Я улыбался так долго, что мышцы лица, кажется, онемели, но она все еще молчала. Ее подруга – как я узнал позже, Моника – тоже замолкла и смотрела на меня, еле сдерживая смех.

– Как дела, Эби? – повторил я, и Моника все-таки рассмеялась.