Ольга Алтухова - Зеленая койка. Очерк

Иллюстратор Ольга Алтухова

© Ольга Васильевна Алтухова, 2021

© Ольга Алтухова, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-1046-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарю Сухинину Клавдию Михайловну за работу Ангелом-хранителем все мое детство.

Благодарю моего мужа – Алтухова Алексея за поддержку.

Благодарю за поддержку и помощь в подготовке книги Ячевскую Татьяну Анатальевну и Богатырь Марию Владимировну.

Оли Алтухову за подготовку иллюстраций, Молли Алтухову за обложку.

Сотрудников издательства Ridero: Ложкину Ксению, Сизову Оксану и Баскаеву Анну за помощь и терпение.

Говорят, что судьбу человека определяют пять факторов: место рождения, время рождения, родители, здоровье и характер. Исходя из этого списка, что же мы имеем? Начну по порядку.

Место рождения. Липецкая область, Краснинский район, село Красное – так написано в моем свидетельстве о рождении. Вроде бы ничего особенного – обычный районный центр, поселок городского типа с больницей, парой детских садов и школой.

Время рождения. Семидесятые годы двадцатого столетия не были особенно богаты событиями в нашей стране, а про периферию и говорить не приходится.

Родители. Папа – Башилов Василий Петрович, 1929 года рождения, мама – Аринина Людмила Семеновна, 1946 года рождения. Родители не были расписаны по неизвестной мне причине, и на момент, описываемый мной, уже воспитывали девятимесячную дочь Наташу.

В ноябре 1974 года моя мама была на шестом месяце беременности. Придя на очередное плановое обследование, она никак не была готова к тому, что услышала. Врач, проводивший осмотр, сказала, что беременность необходимо прервать, так как сердце мамы может не выдержать. Мама взяла пару дней на обдумывание и на ватных ногах пошла домой. Дома ждали папа с Наташей. У родителей была разница в возрасте восемнадцать лет, и на тот момент папе уже исполнилось сорок пять. Выслушав рассказ мамы, папа спокойно сказал: «Ничего не бойся! Рожай!» И все. Никаких слов утешения. Как ни странно, это подействовало: мама успокоилась и через два дня сказала врачу, что прерывать беременность не станет.

27 января 1975 года, на месяц раньше назначенного срока, я решила (а может быть, совсем не я) появиться на свет. Почувствовав боль внизу живота, мама пошла в туалет, где и выяснила, что у нее открылось кровотечение. Вернувшись в дом, она поделилась новостью с папой. Вместе они решили немного подождать, вдруг все пройдет само. За домашними делами прошел день. Под утро 28 января мама пошла во двор по нужде и поняла, что пора что-то делать, потому что кровотечение усилилось. Осторожно собрав вещи, она разбудила папу и сказала, что идет в больницу. Папа пожелал удачи и остался дома с сестрой.

На заснеженной улице не было ни души. Пятый час утра, все спали. Пробираясь через сугробы, мама дошла до больницы и постучала в окно. Дверь открылась, и заспанный дежурный осведомился, что ей надо. Мама ответила, что пришла рожать. Ее впустили. В приемном отделении было пусто. Оставив маму сидеть на кушетке, дежурный пошел звать врачей. Минут через десять он вернулся с женщиной среднего возраста в белом халате. Оказалось, это акушерка пришла осмотреть пациентку. Осмотр был недолгим. Увидев, что происходит с мамой, она сказала, что дорога каждая минута: надо срочно идти в родильное отделение. Пока мама переодевалась, акушерка вызвала двух санитаров, крепких здоровых молодых ребят. Они водрузили маму на родильный стол и, стоя по стойке смирно, слушали наставления акушерки. Схватки не начинались, раскрытие – ноль, сильное кровотечение, ни одного врача, а время стремительно убегает. Надо срочно что-то предпринять! Она выдала им две простыни и велела перетянуть маму поперек живота, как жгутом. Концы простыней остались свисать по бокам. За эти концы санитары должны были тянуть вниз, тем самым пытаясь меня выдавить. Эта схватка длилась около часа. Я не поддавалась. В конце концов опыт и сноровка акушерки сделали свое дело, и я появилась на свет.

Как рассказывала мама, я была синюшного цвета, с крепко сжатыми губами. Акушерка протерла мне лицо, стала растирать спину и похлопывать по попе. Секунды летели, наконец я закричала. Все с облегчением вздохнули.

Один из санитаров спросил у мамы, как меня назовут. Мама ответила, что не знает. По традиции, всех девочек по папиной линии называли Наташами, в честь бабушки. Но Наташа в семье уже была. Мама поинтересовалась у акушерки, как ту зовут. Ее звали Ольга. Мама решила назвать меня Олей – в честь своей и моей спасительницы. На что та ответила, что жизнь у девочки с таким именем будет непростая.

Что же касается здоровья, то в моей медицинской карте есть запись, датированная 25 января 1975 года. Она гласит: температура 37,5, кашель, диагноз – бронхит. По этому поводу я люблю шутить, что, еще не успев родиться, я уже три дня как болела бронхитом.

И последнее – характер. И о нем можно судить по…

Мне исполнился всего месяц или два, когда я заболела фурункулезом. Чирьи покрыли меня с головы до пят. Чтобы побороть стафилококк, необходимо было внутривенное введение лекарства, а вен у новорожденного не видно, кроме вены на голове. Мама рассказывала, что я молча крутила головой, пока вводили лекарство, и не плакала, а лишь кряхтела.

Исходя из этих пяти факторов, ясно, что жизнь у этой девочки будет непростая.

Мне исполнилось полгода. В нашем доме был земляной пол. Вдоль окон папа соорудил своего рода вольер из досок в форме буквы П. Получилась этакая песочница, в которую мама сажала нас с сестрой, пока занималась домашними делами. Так было и в этот раз. Мама дала нам игрушки и ушла. Мне захотелось переползти поближе к сестре. Я взялась за стенку вольера рукой и тут же вскрикнула, почувствовав резкую боль в ладошке. Посмотрела: из руки что-то торчало.

Доски, из которых папа сделал «песочницу», были не обработаны. Из них тут и там торчали щепки и сучки.

Я заревела. На шум прибежала мама, она взяла меня на руки и осмотрела. В это время с улицы вошел папа. Со мной на руках мама подошла к папе и показала ему мою ладонь. Она сказала, что надо что-то делать с «песочницей», из которой отовсюду торчат щепки. И вообще, так продолжаться больше не может. Надо что-то делать со мной и с Наташей. Например, отдать нас в ясли, потому что вести хозяйство и управляться с двумя малышами тяжело.