Леонид Подольский - Инвестком

– Помнишь, Петро, как мы вас порубали под Воронежем и Касторной? – едва усевшись, стал вспоминать один, видимо, бывший будёновец.

– А мы вас под Харьковом и Екатеринославом. Аж шашка притупилась от крови, – засмеялся Петро.

– Да, крепко рубались. Брат на брата… Свои же станицы повырезали… – впал в задумчивость первый. – А вот спросишь себя, зачем? Чего нам с тобой делить, Петро? – они обнялись, поцеловались и запели старинную казацкую песню.

– «Да, – подумал Игорь, – почему казаки не помнили (или помнили, но не хотели вспоминать?) сотни жестоких еврейских погромов, особенно во время Гражданской войны? [60] Еврейские погромы, особенно во время Гражданской войны, больше всего на Украине, в Белоруссии, в Молдавии, т. е. в черте оседлости, где в основном проживало еврейское население, во время Первой мировой войны и в особенности Гражданской, чаще всего осуществлялись казацкими воинскими подразделениями, причём как белоказаками, так и красными казаками. За время Гражданкой войны на Украине имели место примерно 400 еврейских погромов – из них примерно 200 приходилось на долю Деникинской армии (в основном казачьих частей), 100 – на долю красных, в том числе будённовской армии; ещё 100 – на долю петлюровцев. А геноцид во времена Хмельницкого? [61] Геноцид во время Хмельницкого – под руководством Богдана Хмельницкого, гетмана Запорожского войска, в 1648–1654 годах с перерывом происходило восстание против Польши (Речи Посполитой). Запорожскими казаками в процессе восстания (войны) осуществлялось массовое уничтожение евреев захваченных районов Украины и Польши, а также поляков. По разным данным было убито от 40 до 100 тысяч евреев, примерно четверть еврейского населения Украины и Польши того времени. Многие еврейские общины были полностью уничтожены, в том числе многочисленные общины городов Немирова и Тульчина. Запорожское казачество в XVIII веке сначала было преобразовано в Черноморское казачье войско, а затем, в царствование Екатерины Великой, запорожские казаки были переселены на Кубань. Разве не казаки залили еврейской кровью всю Украину и Польшу? Легенды, что ли, ходят среди казачества – про злобных евреев? Легенды, зеркальные еврейским»? Игорь не слышал никогда еврейских колыбельных песен, а если и слышал в раннем детстве, то давно и прочно забыл, но читал где-то, что в давнее время в еврейских колыбельных песнях часто пели про злых и жестоких казаков…

Но вот ведь ирония истории: Игорь сам, с детства, стоял за богатых и образованных и ненавидел комиссаров с чекистами и всю их хамскую низкую власть, и отец с дедушкой, хоть и не за белых, белых им не за что было любить, но и красных тоже. Красных отец всегда называл бандитами. А Игорь уже не знал прошлое, не мог помнить погромы, он не догадывался, что – чужой, что такие как он – меж жерновов, между красных и белых. Он-то себя ощущал белым. В юности было: мечтал вздёрнуть большевиков-комиссаров на телеграфных столбах от Калининграда до Владивостока. Классе в пятом-шестом с Сашей Рыбалкиным – тот наверняка был из казаков, из станицы, – племянником жены начальника краевой торговли Гольдмана, играли в Гражданскую войну против красных, били будёновцев, два воображаемых белых генерала, Деникин и Шкуро [62] Деникин Антон Иванович – с апреля 1918 года командующий, с октября главнокомандующий Добровольческой армией, с января 1919 года главнокомандующий «Вооружёнными силами Юга России», одновременно с января 1920 г. «Верховный правитель Российского государства», с апреля 1920 г. – в эмиграции. Шкуро Андрей Григорьевич – белый казачий генерал (генерал-лейтенант), участвовал в Гражданской войне – вначале как белый партизан, освобождал Ставрополь, Кисловодск, Ессентуки, затем воевал в составе ВСЮР. В эмиграции с мая 1920 года. Во время Второй мировой войны участвовал в формировании казачьих частей СС, воевал в Югославии. После войны выдан СССР и казнён в 1947 году. Белоказачьи войска А. Шкуро известны участием в еврейских погромах. . Историю явно писали не чернилами, вязали морскими узлами.

– «Кризис самоидентичности, – усмехнулся Игорь. – Ничего-ничего не знал толком. Уже не настоящий еврей, но и не русский». Он принадлежал к поколению, из которого Советская власть на три четверти сделала зомби. – «Я, выходит, за расказаченных, а они меня ненавидели? А сами за комиссаров, но против евреев?..»

Каких-нибудь лет семь-восемь назад Игорю казалось (да что Игорь, так очень многие думали), что в Советском Союзе национальный вопрос успешно решён и притесняют одних евреев, если не считать отдельные эксцессы. Рассказывали даже такой анекдот: дружба народов – это когда русские, украинцы, белорусы, узбеки, казахи, армяне… когда все они, взявшись за руки, бьют евреев… Но вдруг оказалось, что все обижены, все недовольны и ненавидят друг друга и что советский народ, великая общность, как писали в учебниках, существовавшая вчера… что больше нет такого народа. История и вера разделили людей. Кровавое прошлое аукнулось новой кровью… Стоило только одно некрасивое слово: «национализм», заменить другим, привлекательным: «национальное самосознание», и всё – бомба взорвалась, огромная страна рассыпалась, как карточный домик…

Через несколько дней – на счастье, Игорь находился в отделе один – его снова вызвал Козлецкий. Генеральный сидел за столом и улыбался своей детской, слегка застенчивой улыбкой.

– «Иудушка», – подумал про себя Игорь.

– Поделитесь, – улыбаясь, поинтересовался Козлецкий, – кто такой Горюнов?

– Я полагаю, что это вы должны знать, кто такой Горюнов, – Игорь старался говорить вежливо, но, помимо воли, в его речи проскользнуло раздражение.

– Нет, отчего же, – продолжал Козлецкий, никак не реагируя на тон Игоря и всё так же улыбаясь, – у вас на него подскочило давление.

– Ну и что? – спросил Игорь. – И что это доказывает?

– Так кто же такой Горюнов? – с прежней улыбкой повторил вопрос Козлецкий. Ему, по всей видимости, интересно было играть в эту игру.

– Извините, но это становится похоже на дурной спектакль, – Игорь начинал раздражаться. – То вы меня подозреваете в связях с налоговой полицией, то предлагаете пройти испытание на детекторе лжи, теперь допытываетесь, кто такой Горюнов. Это выходит за все пределы.

– И всё-таки, вы мне скажете, кто такой Горюнов? – продолжал настаивать Козлецкий.

Это был уже театр абсурда. Козлецкий откровенно, по-мальчишески издевался.

– Вы думаете, что всё дозволено? – спросил Игорь. – Вся история с детектором – это просто сумасшедший дом.

– Идите, – вдруг сказал Козлецкий, продолжая улыбаться странной, Иудушкиной улыбкой.

Игорь поспешно вернулся в отдел. Ясно было, что его в «Инвесткоме» не оставят.