Леонид Подольский - Инвестком

Как-то Игорю пришлось выслушать одного из местных. Абориген был из опустившихся интеллигентов, слегка пьян, одет бедно и небрежно, не в меру разговорчив и классово зол на Козлецкого: «Что, думаете, “Инвестком”? Вы, может, не знаете, а я знаю. Я тут двадцать лет служу. Всё начиналось с комсомола, с затулинско-лигачёвских выкормышей [54] Затулинско-лигачёвские выкормыши. К. Затулин, помощник секретаря ЦК ВЛКСМ (комсомола) в 1987-90 годах, выдвинул ряд предложений по вовлечению комсомольцев в хозяйственную деятельность, среди которых важнейшим было создание Центров научно-технического творчества молодёжи (НТТМ). Идея была осуществлена благодаря одобрению Егора Лигачёва, второго секретаря ЦК КПСС. Лигачёв, надо полагать, не догадывался, что одобрил создание школы молодых предпринимателей, которая стала формировать кадры и условия для прыжка к капитализму. – рыба гниёт с головы. Вот гнило-гнило и сразу посыпалось. Я примерно в это время выбросил свой партбилет. Помните, вы вроде не очень молодой, демплатформа, марксистская [55] Демплатформа, марксистская – в КПСС на последнем этапе её существования в 1988-91 гг. произошло выделение нескольких идейных течений (платформ): большевистской, марксистской – оформилась в 1990-91 годах, а также демплатформы (демократической), образованной в 1989 году. , пошли разборки? Серёжка Козлецкий – тогда никто, рядовой программист, в институте без году неделя, всё больше ошивался в райкоме. Это как раз через дорогу. Незаметный такой, серенький. Уговорил дать ему пару комнат под новое дело. Центр, как там звали, НТТМ, – словечко стало модное. У нас говорили «замотай-центр». Они ведь ничего не производили. Только деньги крутили – из воздуха. Лёгкие деньги – у кого голова и связи. Обналичка. Мешками возили деревянные. С этих замотай-центров всё и началось. С них и ещё с кооперативов. Бандиты, рэкет только начинались. Стали облагать данью. Им ещё, бывало, безналом платили. А в замотай-центрах шла обналичка. Банк «Менатеп» [56] Банк «Менатеп» – в 1987 году при Фрунзенском райкоме комсомола был организован Центр «Межотраслевая научно-техническая программа», сокращённо «Менатеп», занимавшийся финансированием, торговыми и иными операциями. Предприятие оказалось очень успешным, на его основе в 1988 году создан банк с одноимённым названием «МЕНАТЕП», один из первых и самых крупных частных банков в России. Активно играл на рынке ГКО, входил в империю Ходорковского. Рухнул в момент августовского дефолта 1998 года, бо́льшая часть активов была выведена. , только помельче. Вот ваш Козлик и всплыл. Как говно, знаете. Был Серёга Козёл, а стал Сергей Александрович. Так и пошла комсомольско-бандитская смычка. А потом смотрю: замотай-центр превратили в «Инвестком». Стали отмывать деньги. А друзья-приятели по комсомолу превратились в банкиров.

– Первоначальное накопление капитала, – напомнил Игорь.

– Политэкономия, – горько засмеялся абориген, – долдонили, галочки ставили. Как-то, помню, заспорили на семинаре, на сколько лет вперёд видел Ленин: на сто, на пятьдесят, или вообще бесконечно. Доигрались… Просмотрели… Зато нынче я приторговываю на рынке, изучаю на собственной шкуре эту самую политэкономию, а то как же, научный сотрудник без зарплаты. Ваш-то Сергей Александрович, Козлик, был у нас, между прочим, главный политинформатор, активист. Если б не эта катавасия, Горбачёв с Ельциным, быть бы ему секретарём парткома, а то б и в райком взяли…».

Слегка успокоившись, Игорь попытался оценить ситуацию. Скорее всего, у «Инвесткома» имелся крот в налоговой полиции. Недаром среди акционеров присутствовали генералы. И этот крот сообщал, что кто-то на них капает. Но что Игорь, рядовой эксперт, мог узнать и чем бы он мог навредить «Инвесткому»? Того, что он знал, явно недостаточно. Тогда что же, Козлецкий зачем-то издевался? Без всякого смысла? Или между ним и акционерами шли какие-то игры? Тайный недоброжелатель сделал ложный донос? Сколько Игорь ни прокручивал в уме разговор с Козлецким, сколько ни думал об «Инвесткоме», ответа не находил. Разве можно понять, откуда растёт абсурд?

Зато тут же подвернулась возможность увести из «Инвесткома» сделки. Родственник одного из клиентов обратился с просьбой продать квартиру в Гальяново. Раньше Игорь скорее всего привёл бы его в «Инвестком», но сейчас оставил эту сделку себе. Принципиально. Вторая сделка пришла по инвесткомовской заявке. Вечером, как всегда, Игорь прозванивал потенциальных клиентов. Человек на другом конце провода сам предложил обменять квартиру без «Инвесткома», не хотел переплачивать. Игорь без колебаний согласился. Два ноль в тайном матче против Козла.

Валентина Антоновна, в свою очередь, сделала вывод, что Игорь, наконец, созрел. Правда, думать так он стал намного позже, после ухода из «Инвесткома», да и то не наверняка. Тогда же объяснил всё просто, жадностью. В любом случае это не был экспромт. У Валентины Антоновны всё хорошо было продумано, надо полагать, использовалась та же технология, по которой из-под носа у Козлецкого уводились и другие сделки. Игорь, грешным делом, предположил: а может и сам Козлецкий подобным образом уводит у своих акционеров? С помощью всё той же Татьяны Щербининой.

В это время Игорь расселял трёхкомнатную коммуналку в Перово на углу улицы Металлургов. Одну комнату в квартире занимала пожилая женщина, можно сказать бабушка, Тамара Степановна, ещё две – бойкая татарочка Галя с хамоватым русским мужем, охранником Николаем. Тамара Степановна запомнилась тем, что чуть ли не единственный раз в его риэлторской карьере пообещала отблагодарить Игоря: дать четыреста долларов в руки помимо «Инвесткома», если он хорошо её расселит. От неожиданности Игорь растерялся и промямлил что-то вроде: «Спасибо, конечно, но я риэлтор, а не врач. Когда я работал в хозрасчётной поликлинике, тогда, да, брал. А сейчас мы и так берём приличные деньги, – Игорь понял, что говорит не то и закончил уже совсем другим тоном, – но если не передумаете, я буду вам очень признателен». К концу расселения Тамаре Степановне, видно, стало жалко денег, но и нарушить слово было неудобно, и она пошла на компромисс между противоречивыми чувствами – вручила Игорю двести. Тогда же Тамара Степановна и поведала насчёт Гали с Колей. Где-то в соседнем доме, там как раз живёт её сестра, они нашли одинокого алкоголика и предложили ему на обмен очень хороший дом в области. Дом покупали по доверенности, погрузили мужичка в машину пьяным вместе с вещами и повезли – только километров на сто с лишним дальше от Москвы и в хибару с дырявой крышей. Проспавшись, бедолага поехал разбираться в Москву, жаловался соседям, ходил в милицию и в прокуратуру, но его отовсюду прогнали.