Леонид Подольский - Инвестком

Но это много позже… Тогда же Игорь просто доложил заведующей, что у него не осталось людей. К удивлению Полтавского, она проявила полное безразличие.

– Вот и хорошо. Теперь набирайте новых.

Игорь не понял, зачем. Лишь один раз за всё время на его дежурстве зазвонил телефон. Кто-то хотел оформить неприватизированную комнату. Игорь доложил управляющему (непонятно зачем, но, кроме заведующей, имелся ещё и управляющий).

– Сколько за это можно взять? – лениво спросил тот, зевая.

– Не больше тысячи долларов.

– Зачем мне головная боль из-за этой тысячи? Да и вам – из-за трёхсот долларов? – Игорь посчитал: с учётом накладных расходов получалось гораздо меньше, почти ничего. Неприватизированные комнаты не имело никакого смысла оформлять на чужой фирме. Ему стало печально. Короткое время он ещё ходил на работу, испытывая смешанное чувство скуки, сонливости, печали и уплывающего зря времени. Запасясь терпением, несколько недель Игорь ожидал, что заявки поступят во время дежурства и что появятся новые сотрудники, но телефон молчал ещё упорнее, чем прежде, порой казалось, что он вообще не работает и что смена дежурных перед безмолвной трубкой – всего лишь ритуальная пантомима, как у мавзолея. Через некоторое время Игорь обнаружил: в «Бесте» встречно ожидают, что он вот-вот достанет из рукава собственных клиентов, а может, сотрудников, но клиентов у него не было, иначе зачем бы ему «Бест»? Получалось, что он и руководство, та же дохаживающая последние дни заведующая, обманывали друг друга и одновременно испытывали взаимное разочарование. Заведующая как-то не сдержалась – упрекнула, что у него нет сделок. Это была последняя капля. Игорь ушёл по-английски.

Покинув «Бест», Полтавский всерьёз задумался, не оставить ли работу риэлтора. Перспектив он больше не видел.

Пытаться стать частным риэлтором не имело смысла – у него не было наработанной клиентуры. На «Мегаполис» клиентов приводили агенты, у них и оставались контакты, идти же на очередную фирму после «Беста» было тошно. Он не сомневался: не будет ничего хорошего. Риэлторов стало слишком много и с каждым годом становилось всё больше, по существу так проявлялась скрытая безработица. Фирмы набирают людей в надежде, что те принесут им сделки. Бесплатные работники заменяют дорогую и неэффективную рекламу. Своеобразный сетевой маркетинг.

Игорь знал, что риэлторы месяцами не получают зарплату, что у большинства сделки редки, что дикие деньги, которые якобы зарабатывают риэлторы – миф. Ему не нравилось, что клиентов заманивают бесплатными консультациями и пустыми посулами, он не любил, когда риэлторы устраивали скандальные шоу перед клиентами во время сделок, чтобы доказать свою мнимую преданность и нужность, и запугивали дичайшими историями. Он очень хорошо понимал, что работа риэлторов – скандальная и что конфликт заложен в саму технологию сделок. Риэлторы и клиенты почти всегда спорят, иногда чуть ли не до драки, из-за условий доступа к банковской ячейке, особенно при сделках-цепочках, потому что все очень боятся и никто не доверяет друг другу. Эти страх и недоверие стали расплатой за бандитские девяностые. К тому же и сами риэлторы люди нередко скандальные – самоутверждаются перед клиентами и друг перед другом; мягкий, спокойный и покладистый в риэлторы не пойдёт, его облапошат в два счёта. Это раньше, в советское время, Игорь верил в великую силу конкуренции. Как-то, ещё школьником, он слышал по «Голосу Америки», что конкуренция – одно из главных преимуществ капитализма и что советская система так и не смогла придумать настоящих трудовых стимулов. Теперь он видел обратную сторону – конкуренция делает людей хитрыми волками. Ещё недавно он и сам был волком; нет, конечно, не самым хищным, даже по-своему добрым, делал немало хорошего для людей, но, если требовалось, а требовалось часто, Игорю ничего не стоило сцепиться с конкурентами, перехитрить или обмануть слабого. Он, как и все, был вынужден жить по волчьим рыночным законам. Однако сейчас он устал. Волчья хватка, видно, не была в его натуре. Со временем она начала Игоря тяготить. Одним словом, с годами он очень хорошо узнал работу риэлтора, и она ему больше не нравилась, ему перестало быть интересно, он захотел уйти…

C того времени, когда Игорь занимался неприватками [7] Неприватки – на риэлторском сленге неприватизированные комнаты или квартиры. , у него оставался десяток деревенских домов-халуп в Тверской области и ещё пять – в Тульской, но бизнес с комнатами закончился, и дома эти больше не были нужны. Из всех своих домов Игорь видел только первый – в деревне Любодицы недалеко от Вятичей – тот дом, на котором его обманули посредники и который Игорь продал через некоторое время за те же деньги странноватому молодому человеку для регистрации, жить там было невозможно. Этот блаженный, по воле родителей или судьбы носивший имя Велемир Хлебников, по совету друзей, таких же странных, как и он сам, но и корыстных одновременно, продал в Москве свою комнату и с одним рюкзачком отправился бродить-бродяжничать по Святой Руси.

Тот домик, первый, был маленький, кособокий, квадратов [8] Квадратов – квадратных метров. в тридцать, бревенчатый. Игорю он напоминал курную избу из XVII- XVIII века. Соседи давно вытащили из него оконные рамы и сняли с петель единственную дверь. Эта хибара стояла на пустыре посреди давно заросшего сорняками огорода. За огородом под низким пасмурным небом до самого горизонта тянулись пустые, много лет не сеянные поля – рассказывали, что запустение началось ещё при Советах лет за двадцать до конца. Деревня похожа была на призрак – везде такие же хромые, почерневшие от времени дома, но в ней жили: кое-где на скамеечках сидели беззубые бабушки, во дворах чернели старые стога, изредка лаяли собаки и кудахтали куры, возле одного из домишек Игорь заметил прицеп.

Перед соседским домом, почти таким же кособоким, Игорь с посредниками встретили мужика навеселе. Одет он был очень странно: в резиновых сапогах, грязной фуфайке и в драной зимней шапке с опущенными ушами, хотя было сухо и стояла ранняя тёплая осень. В руках у мужика была коса.

– Трудимся? – спросил Алексей, местный бизнесмен-посредник. – Как живётся на новом месте?

– Да как. Марья приболела, слегла от палёнки. Иду травы накосить для коровы. А так ничего. Где водка, там и Родина, – мужичок осклабился, показав чёрные зубы.

– Мы им дом продавали, – сообщил другой посредник, Валера, любивший называть себя «средним классом». – Не им, конечно, людям, которые с ними работали. Алкаши из Москвы. В первопрестольной продали квартиру. Живут второй год. Мы им помогли купить корову, чтобы хоть было, чем запить.