Левсет Дарчев - Эверест. Восхождение без правил

– Хотелось бы верить вашему оптимизму, – проговорил гид с оттенками глубокого сомнения. – Цыплят по осени считают. Ты слышал про такую поговорку?

– Да, я слышал, – произнес Рашид. – У меня голова какая-то странная.

– Хорошо, если не гипоксия. Но не должно быть – ты же горец. Какая у вас там высота в ауле?

– Тысяча триста метров.

– Видишь, почти то же самое. А здесь всего лишь 5800. Разница небольшая.

– Да, – хотел рассмеяться Рашид, но не получилось. – Потом посмеемся. – Рашид потихоньку начал приходить в себя. – Прошлый раз я здесь почти умирал, а сейчас не так-то плохо. Голова не болит и вообще ничего не болит. Как думаешь, Саша, есть у меня шанс на завтра?

– Не будем предугадывать, – произнес Саша. – На шанс завтра посмотрим завтра.

Рашид перед закатом Солнца увидел пик Ленина, а рядом пик Коммунизма. Холод пронизывает всё тело, ветер, словно ножом, режет кожу, а глаза словно в песке – не понятно то ли боль, то ли помутнение.

«Главное – я в шаге от Ха́на и никто на родине не знает, что я выступаю над землей на несколько километров. Аюб удивится и скажет: „Я не верю“. Жена заплачет от того, что жизнь моя висела на волоске. Дети будут кричать от счастья, что это сделал их папа».

Они растопили снег, заварили чай и достали консервы. Причиной его недомогания прошлый раз было недостаточное питье. «Так сказал Богомолов, когда я ему пожаловался. Что он еще говорил? Отбой в семь вечера. Подъем в два утра и штурм в четыре утра. Надо спать». «Здесь каждый сам по себе: никто никому не помогает», – он повторил слова Абрамова так, на всякий случай.

Рашид уснул, высоко оценивая способности пуховика беречь тепло, излучаемое телом.

Проснувшись в положенное время, позавтракал, натопил один литр воды в термос и пол-литра в пластиковую бутылку в пуховик. На ноги одел пару штанов, на себя – пуховик и гортекс-куртку. В четыре они вылезли из палатки: кругом темнота и режущий холод. Проходит час, и Рашида начали доставать то холод, то жара. Для вентиляции в такие моменты нужно расстегивать пуховик в соответствующих местах. Гид подсказывал, а Рашид нервничал. У него в голове стучала только одна мысль – «вверх». Вскоре их застиг рассвет – с вершины горы всё, что внизу, казалось не имеющим никакого значения. С того момента он как будто попал в транс: веревки, натоптанная тропа, идущая вверх; внимание зациклено на одном – на Хáне, и осознание того, что с каждым тяжелым шагом приближается к мечте. В ушах звучит какая-то аварская песня в сопровождении зажигательной музыки.

– Саша! Ты где? У тебя всё нормально. Я иду. Я догоняю тебя.

– Давай, давай. Ты сильно отстаешь. Можешь усилить шаг?

Рашид сделал неудачное движение наклоном вперед и упал на колени.

– Иду, – выдохнул он. – Очки запотели. Спина тоже. – Мы где, далеко еще?

– Скоро подойдем к четвертому лагерю. Высота 6400.

Ты меня слышишь?

– Да, я слышу.

Снежный покров закончился и начались скалы, камни.

– Рашид, подготовься к жумарке. Мы уже близко. Вот начинаются мемориальные плитки. Здесь похоронены неудачники. Гора приняла их смерть здесь.

Рашиду очень тяжело жумарить – с этой техникой у него проблемы и поэтому уходят драгоценные минуты. Он прошел четвертый, неиспользумый лагерь. Задул ветерок и Рашид потерял веревки. Смотрит туда, сюда.

– Смотри наверх, – крикнул Саша. – Вот они где. Чуть дальше?

Гид остановился. Смотрит на часы. Они, миновав четвертый лагерь, с трудом добрались до отметки 6800 метров. До Хана оставалось двести метров.

«Какая жалость, двести метров, – думал гид, – как бы сказать Рашиду: „Всё, приплыли!“» Но, Рашид, поравнявшись с гидом, сказал:

– Пошли дальше…

Гид видел его глаза и усталую поступь. Всего какая-то мелочь и вот она вершина, так близко. Как сказать ему:

«Дальше не идем?»

– Всё, Рашид, – выдохнул Саша. – Всё.

– Что, уже вершина? – спросил Рашид.

– Нет. Уже двенадцать часов и мы не имеем права двигаться дальше.

– Что ты сказал? Повтори, – Рашид скинул очки. У него красные затекшие глаза и обезумевший взгляд. – Что ты сказал!?

– Всё, Рашид. Возвращаемся.

– Нет! – закричал Рашид. – Я пойду до конца. Ты, если хочешь, оставайся.

– Я не пущу тебя, – он схватил Рашида за плечо. – У меня есть свои инструкции: после двенадцати часов категорически запрещено идти на штурм. Ты понимаешь?

– Нет!.. – закричал Рашид. – Я тебя не понимаю. Я возле горы, я ее вижу. До нее рукой подать, а ты меня хочешь стащить с маршрута. Это нечестно.

– Успокойся, Рашид, – произнес Саша. – Ты пойми: у меня две задачи – доставить тебя до вершины и сохранить тебе жизнь. Но в данном случае я выбираю второе. Нам нельзя дальше идти, потому что спуск застанет нас среди ночи и непонятной погоды. Ты видел надгробные камни. Большинство из них нарушили это правило и плохо закончили.

– Нет!.. – снова закричал Рашид в отчаянии. – Он бросил на лед ледоруб и снова закричал: – Нет!!!..

– Здесь нет моей вины, Рашид. Ты просто сам не готов. Ты отставал. Но идти дальше я не позволю, потому что я отвечаю за твою жизнь. Гора никуда не денется. Ты не первый и не последний.

– У меня есть право на вторую попытку? – наконец, вняв здравым аргументам, спросил Рашид.

– Да, есть, – ответил гид. – Пошли обратно в лагерь, отдохнем и утречком рискнем еще раз. Пойдет?

Они, преодолевая сопротивление ветра, с трудом вернулись в лагерь. Гид всё время шел впереди. Первая попытка штурма для Рашида закончилась неудачей, и это обстоятельство не могло не отразиться на его психологическом состоянии. У гида на практике были такие случаи повторного восхождения и очень часто отказ от дальнейшего маршрута чисто из-за страха. Но с Рашидом – случай исключительный: никакого страха, никаких сомнений, его уверенность зашкаливает все пределы. Единственная проблема – задержка на перестёжках: все эти шнурки, застёжки, кошки и неотработанность движений при жумаривании. Всё это в целом создает какой-то комплекс заторможенности. Его не нужно уговаривать, призывать к саморегуляции и полной выкладке. У него хорошая пространственная ориентация: помнит детали пройденного маршрута до мелочей. Собран и инициативен как никто другой.

Через часа три Рашид услышал голоса спускающейся основной группы. Рашид выбрался из палатки и увидел Анатолия впереди группы – еле волочит ноги и тяжело дышит.

– Рашид, вы почему до сих пор здесь?

– Я недотянул двести метров до Хáна и вернулся. Завтра попробую еще раз.

– Удачи, друг. Увидимся на вершине Эвереста, – Анатолий прошел мимо и вниз. «Счастливчик, – подумал Рашид, – сделал дело и домой. Но на Эвересте посмотрим».

Аюб, сидя за рабочим столом, листал бумаги и параллельно слушал новости в мире спорта по его любимому каналу «Матч ТВ». Диктор после сводки о прошедших соревнованиях по ММА плавно перешел на успешное выступление российской теннисистки Марии Шараповой. И дальше продолжил: