Замирбек Осоров - Благословенная Алмакан. Краткая биография «кыргызской Ванги» и целительницы

А когда начнется судебное разбирательство, Алмакан слово в слово скажет как под диктовку, что говорила ей мать жениха.

Под конец судья спросит Алмакан:

– Вот ты наговорила всякое, что любишь, жить не можешь без своего жигита – ну так скажи в двух словах, что это такое любовь и с чем ее можно есть и запивать?

Алмакан скажет от чистого сердца судье:

– Не знаю, – пожимая плечами.

Тогда судья, обращаясь к родителям жениха, произнесет:

– Хорошо же вы поработали с девочкой, научили ее уму-разуму – нам не остается ничего другого как пожелать молодым счастья и здоровья, – после чего парня освободят из-под стражи прямо в зале суда.

Вот так начнется семейная жизнь Алмакан. Но спустя немного времени ее молодого мужа Жалала призовут в армию на службу. Молодая пара так и не успеет узнать по-настоящему супружескую жизнь, в особенности, Алмакан не знала ничего толком о том, что значит быть женой и жить в доме у мужа с его родителями и другими родными.

Не прошло и двух недель со дня мобилизации мужа на армейскую службу, как уже свекровь невзлюбила ее.

«Ну что это за келин, которая сама не своя, разговаривает сама с собой или к кем-то, кого никто не видит и не слышит, кроме нее!» – жаловалась она всем подряд о странностях Алмакан.

А потом и вовсе родители Жалала поместят Алмакан в психиатрическую клинику. И действительно, Алмакан часто разговаривала с детьми, которые росли вместе с ней, играла и веселилась с ними и даже кушала в их компании. И над всеми ними присматривал белобородый аксакал, которого Алмакан и остальные дети, росшие с ней, называли не иначе, как «отец».

Прошло еще немало времени и тягостных дней, которые она провела в «дурдоме», но пришел и день, когда ее выписали из психиатрической больницы. Сказать правду, с ней обращались довольно осторожно в этом заведении для душевнобольных: она была совсем не такая, как остальные пациенты, – ее опасались и работники, и медперсонал, и сами пациенты, зная о том, что она говорит правду, не скрывая, и может предсказывать события в будущем.

Алмакан, выйдя из психбольницы, снова погрузилась в новые испытания. Ей было просто некуда идти, ночевала она где придется – в теплые дни под мостом, а в холодные находила укрытие в каком-то заброшенном сарае или землянке – в общем, где придется. Бывали и ночи, когда она находила ночлег и покой в заброшенных провалившихся могилах.

Во дни и годы юности Алмакан в стране не было такого, как сегодня, когда бомжи организуются в самостоятельные группы и сообщества, живущие по своим законам. Нищие и бездомные были представлены каждый сам себе. Но Алмакан, даже если при взгляде на нее всем казалось, что она одинокая и несчастная, – она не была одинокой: с ней всегда были рядом те самые знавшие ее с детства дети, которые подрастали вместе с ней, а также тот самый аксакал в белой чалме и с посохом в руке. Они всегда были рядом, сопровождали ее, и радовались вместе с ней, когда было чему радоваться, и горевали и успокаивали ее, когда приходилось тяжело, вытирали ее слезы и подбадривали.

Девушка также временами навещала свою родную мать, однако из-за плохого отношения отчима, обижавшего ее при каждой встрече, она не могла там долго удержаться.

Однажды во время такого визита Алмакан решилась задать матери вопрос, который давно мучал и беспокоил ее.

– Скажи честно, мама, кто является моим настоящим отцом? Был ли у тебя кто-то на стороне, когда ты жила с мужем?

– Не слушайся, доченька, злых языков, наветов и клеветы, – ответила ей мать, проливая слезы. – Я зачала и родила тебя от твоего отца Бектена. Кроме него у меня не было мужчины, никому я больше не открывал подола своего платья, кроме мужа. Твой отец всегда был готов отдать свою жизнь и отдал ее за тебя, спасая тебя через обряд жертвоприношения садака, ничего не прося для себя, кроме жизни для тебя и чтобы ты ценила это.

С малого возраста Алмакан часто слышала о себе от других людей, что она родилась от любовника, что она дочь распутницы – эти ужасные оскорбления буквально впитались в ее плоть и душу, что даже теперь ей было трудно поверить в искренность слов ее бедной матери.

Вот так Алмакан снова будет вынуждена вернуться к своему нищенскому существованию, ночуя в теплые дни под мостом, а в холодные на кладбище, находя укрытие от дождя в заброшенных могилах. Под мостом находился родник, который был очищен ее отцом, – он утолял ее жажду, подкреплял ее силы своей живительной влагой.

Многих людей поражала такая жизнь уже взрослой и привлекательной девушки. Были и такие мужчины, которые хотели подкупить Алмакан, уговаривали прийти к ним в дом, где ее ожидали сытная и вкусная еда, обещали подарить новую одежду. Девушка ясно представляла, чего хотят эти мужчины, решительно отвергая все эти нечестивые и греховные блага, предпочитая уединенное существование. Приходили к ней и похотливые мужчины, которые хотели овладеть ею силой, однако любителей таких приключений быстро поражал паралич рук, ног или сильный озноб и страх овладевали всем их телом и душой. Так что очень скоро уже никто не хотел испытывать судьбу и люди с плохими намерениями избегали за километр ее.

Так Алмакан провела семь лет своей жизни, пока в 1977-году ее не нашел Жалал, ее муж. При встрече они тепло обнялись и расплакались оба.

– Где-то только я не искал тебя, – обнимая и целуя Алмакан, говорил Жалил, – ходил по больницам, спрашивал у родных, у твоей матери, но никто не мог мне помочь, не знал, где ты живешь. Я был вынужден пройти по дворам всех окрестных сел, постучаться почти в каждый двор, прежде чем мне удалось выйти на твой след. Теперь мы будем всегда жить вдвоем неразлучно, мое золотце, и все у нас будет хорошо!

– Уведи меня скорее отсюда. Я так устала от всего этого! Почему так поздно пришел ко мне? – плакала Алмакан, обнимая мужа.

– Я после службы в армии, остался там, чтобы пять лет проучиться в милицейской школе. А теперь я работаю в Чаткале, вот куда мы теперь и направимся. Довольно плакать, теперь все будет по-другому, если на то будет воля Аллаха, – говорил Жалал, разглаживая ее волосы.

В этот вечер неожиданно разбушевалась буря, которая скрыла из глаз наблюдавших за ними джигитов – тех самых повзрослевших детей, которые сопровождали ее везде и старика в белой чалме на голове.

Живописная, просторная Чаткальская долина, зеленые свежие пастбища, табуны лошадей, пасущиеся по берегу бурной горной реки, орлы, парящие высоко в небе, – все это стало символами и знаками самой чудесной перемены в жизни Алмакан. Супруг ее был начальником районного отела внутренних дел. Высокое положение и авторитет обеспечивали изобилие и довольствие в их семье – отовсюду в их роскошный и просторный дом стекались казы-карта, чучук, кумыс, айран, сметана, так что новая жизнь в роли супруги начальника милиции Алмакан воспринималась как пребывание в раю, а все, что было до того – как прозябание в аду.