Николай Шахмагонов - Кремлёвцы

Такой вот весьма характерный разговор. Ну, может, и не такие замечания, а примерно такие.

Тут нужно бы добавить, что уж автор этих строк правила ношения формы знал достаточного хорошо – тоже ведь, как и начальник патруля, кремлёвец. Просто на миллиметрах не заморачивался, а тут взгляд, как рейсфедер, что на рабочей карте командира до миллиметра расстояния меряет. Там это важно! А на погонах и петлицах? Тоже ведь важно, что там говорить!

Так что в комендатуре служили, как правило, офицеры требовательные, порой, требовательные даже чересчур.

Но продвижение по службе было не очень скорым. Текучка кадров мала.

Перехаживал старший лейтенант Бабайцев в этом своём воинском звании не один год, тем более, мнимая болезнь тоже времени порядочно оторвала. Обидно, конечно. Однокашники уже давно капитаны, а кто-то, может, и майора получил, если досрочно.

Служба однообразна. Обеспечение различных гарнизонных мероприятий, патрулирование, выставление оцеплений, к примеру, во время генеральных репетиций парадов, которые проходили на Центральном аэродроме.

На одной из таких репетиций Бабайцева неожиданно окликнул однокашник по училищу и очень хороший его товарищ капитан Олег Добряков, который, как оказалось уже давно командовал курсантской ротой в училище.

– Вадим! – с удивление воскликнул он, подходя к Бабайцеву. – Какими судьбами? И почему старший лейтенант?

Бабайцев кратко рассказал свою историю. Кратко, потому что Добряков подошёл во время перерыва между прохождениями.

Ведь на общепарадных, да и на генеральных репетициях порядок был таков. Построение, объезд войск, поздравления, ну и первое прохождение мимо трибуны, на которой ответственные за проведение парада военачальники.

Затем перерыв. Во время перерыва – разбор. Там, в верхах разбор.

После перерыва снова построение, но прохождение уже без предварительной части, без объезда войск. Затем снова разбор, ну и перерыв. И наконец, третья, заключительная тренировка по полной программе.

Добряков, выслушав Бабайцева, воскликнул:

– Так давай к нам, в училище?! В мою роту! Я третьей ротой командую. У командира взвода уже капитанская категория, значит, к капитанскому званию сразу будешь представлен. И дальше перспектива! Я в этом году в академию поступаю. Сразу тебя за ротного оставлю. А если поступлю – очень рассчитываю поступить – то и утвердят тебя в должности ротного.

Бабайцев недоверчиво ответил, что это, мол, на сказку похоже.

Но Добряков говорил убеждённо. Он, как выяснил потом Бабайцев, пользовался большим авторитетом у командования училища.

– Неужели из четырёх командиров взводов не найдётся, кто тебя заменит? – спросил Бабайцев.

– В том-то и дело, что нет таких. Некому заменить. Впрочем, сам увидишь.

– Как же я смогу в училище попасть?

– Это уже не твоя забота. У нас же почти вся комендатура – выпускники-кремлёвцы. Ты-то хочешь в училище?

– Ещё бы! В родное училище, да не хотеть?! Конечно, с радостью пойду, – сказал Бабайцев.

– Ну, тогда по рукам! Всё, бегу, построение.

А через некоторое время пришёл приказ, и Вадим Александрович Бабайцев прибыл в училище, командиром взвода третьей роты второго курсантского батальона.

До его прихода во всех взводах, кроме одного, который ему и достался, были командиры. И каждый взводный, видимо, в тайне надеялся на то, что после поступления в академию Добрякова, может стать ротным. А ротный в училище – это уже майорская категория.

И сразу начались испытания. Бабайцев так и не узнал, кто из офицеров подличал, но попытки навредить делались постоянно. Даже курсантов пытались восстановить против него, исполняющего обязанности командира роты. Хотя это и вовсе верх нарушения всех армейских канонов. Замечание делать офицеру при подчинённых не положено, а тут настраивать пытались… Пугали, мол, если командиром роты назначат Бабайцева, всем будет плохо. Потому что прибыл он из комендатуры, ну и замашки у него соответствующие. Отношение же к комендантской службе известно, никому не хотелось общений с начальником комендантского патруля, а здесь этакий начальник патруля ротным станет. Не дай боже.

А время шло, и как ни старались тайные силы в роте, ничего у них не вышло. Едва поступил в академию капитан Олег Добряков, тут же состоялся приказ о назначении командиром третьей роты Вадима Бабайцева, к тому времени уже прикрепившего по четвёртой звёздочке на свои погоны.

Начал с дисциплины. Почувствовав, что старшина роты противодействует, сменил старшину, назначил другого, как казалось, более требовательного. Но слишком было всё запущено. Не справился новый назначенец.

А между тем, капитан Бабайцев успел присмотреться к роте. Выбрал здоровяка, ну прямо Илью Муромца – курсанта Котова. С учёбой у него не совсем ладно всё было, но парень из войск поступил, требования дисциплины понимал правильно.

Стали постепенно, общими усилиями, затягивать гайки. Опереться мог на старшину, на некоторых сержантов, а вот относительно офицеров, прав оказался Олег Добряков, так получилось, что и опереться было не на кого. То ли действительно слабоваты характерами были, то ли просто саботировали всё, не желали помогать пришлому командиру, занявшему, как считали, место одного из них.

Причём, действовали люди явно бесчестные и наверняка столько же бесчестными людьми направляемые.

И вскоре выкинули такие фокусы, которые заставят удивиться, а то и ужаснутся читателей, когда прочтут о них в следующей главе.

Если бы о случаях таковых рассказал автору этих строк не Вадим Александрович Бабайцев, а кто-то другой, вряд ли бы поверил…

Глава шестая

Лоскуты от парадной шинели

Нелегко, очень нелегко складывались у капитана Бабайцева отношения с курсантами 3 роты.

Это была рота уже четвёртого четырёхлетнего набора. В 1958 году впервые набрали в училище курсантов, которым предстояло получить высшее образование. Училище, прежде именовавшееся Московским Краснознамённым пехотным, а чуть позже, Московским Краснознамённым военным училищем, теперь получило новое наименование. Гордо звучало: Московское высшее общевойсковое командное Краснознамённое училище имени Верховного Совета РСФСР. Позднее в наименование были включены последовательно ордена Ленина и Октябрьской революции.

Но всё это было позже, а в 1961 году была набрана 3 рота, в которую спустя год и пришёл Вадим Александрович Бабайцев, сначала командиром взвода, а затем получив назначение командиром роты.

Офицеры роты словно затаились. Делали как будто бы своё дело, а какое дело то у них, командиров взводов? В будущем ещё наступят времена, когда в каждой роте оставят двух командиров взводов, каждый из которых станет отвечать за два взвода. Изменений особых никто и не заметит. Да и нагрузки не прибавится особой.