Александр Зыков - Масло на потолке

Подходил к концу июль, и наш взвод, самым первым в части, стали готовить к отправке на полигон для практических занятий по вождению. Чёрный сообщил нам об этом так: «Всё! Можете вешаться! На полигоне офицеров не будет!».

На самом деле офицеров не было и в части. Точнее они, конечно, были. Иногда, и эти «иногда» можно пересчитать по пальцам, я видел офицеров, входящими и выходящими из канцелярии (дверь в их логово соседствовала с входной дверью казармы, и офицеры проделывали ровно пять шагов по центральному проходу). Взводные и ротные участвовали в построениях на плацу. Они стояли в сторонке, а иногда бегали докладывать командующему батальона о текущей численности в подразделениях.

Однажды во время занятий командир моего взвода выводил нас из аудитории по одному в отдельный кабинет, и там происходило его так называемое знакомство с личным составом. К примеру, у меня старлей спросил фамилию и имя, а затем вписал эти данные в какой-то журнал, а я подкрепил его запись своей подписью. На этом процесс знакомства завершился. Кстати, расписывались мы часто. На тумбочке дневального вечно лежал журнал инструктажа личного состава, в котором мы оставляли свои подписи каждый день (хотя никаких инструктажей нам не проводили).

Подготовка к выезду в поля проходила следующем образом. Все элементы своей экипировки нужно было «проклеймить», а именно написать ручкой, маркером или белым корректором на ремне, кителе, брюках, берцах, тапках свою фамилию и номер военного билета. Также нам выдали фляжки (в специальных чехлах с креплением на ремень), вещевые мешки и плащ-палатки. К этому добру нужно было пришить деревянные бирки. Всех нас снабдили заготовками бирок, представляющими собой маленькие деревянные прямоугольнички с четырьмя отверстиями в четырёх его углах. Нам лишь оставалось зачистить заготовку наждачной бумагой, написать ручкой свою фамилию и пришить.

Фляжки были очень старыми, о чём более чем красноречиво сообщали заводские клейма. Из фляг этих пили, очевидно, во времена Великой Отечественной войны (года их выпуска варьировались в пределах 1943—1953 годов). Они были алюминиевыми, выкрашенными в зелёный цвет. Объём каждой составлял семьсот пятьдесят миллилитров. Отмечу, что вкусовые качества воды заметно модифицировались после пребывания в недрах этих фляг (вода сама становилась какой-то алюминиевой).

Однако, фляжкам все были несказанно рады. Несколько раз в день мы набирали в них воду (позади столовой располагалась специальная «поилка») и пили её затем в течение дня. Выдача фляг почти полностью победила мучившую всех жажду. Даже если твоя вода заканчивалась, всегда можно было попросить товарища поделиться с тобой его алюминиевой подругой.

Однако, теперь к проверке затянутости ремней, побритости, кантику на шее, чистоте подшивы и начищенности берец добавилась проверка на наполненность фляжки водой. Если она была пустой (точнее если она не была полной до краёв), то сержант приподнимал её (не снимая с ремня), располагал перпендикулярно телу и наносил удар ладонью по дну, впечатывая крышку фляги куда-то в наши почки.

В одно прекрасное утро мой взвод построили, и мы направились к контрольно-пропускному пункту (на наших плечах были вещмешки и плащ-палатки, а в руках мы несли деревянные ящики, которые хранили в себе учебники, стенды, флажки, указки и другое материальное имущество роты).

До полигона нас везла «шишига» (ГАЗ 66). Мы расселись вдоль бортов на деревянных лавках, утрамбовавшись в кузове до невозможности (некоторые, кому не хватило места на лавках, сидели в проходе на ящиках). Трясло сильно – все постоянно ударялись то головами о дуги брезентового тента, то, уже другой частью тела, о металлические детали лавок. С нами ехал Чёрный. Он то курил, то пил любимую Дарину (этот напиток всегда стоял перед ним на парте в учебном классе, а иногда компанию Дарине составляло фисташковое мороженое). Саму дорогу я помню плохо – мне досталось место в глубине кузова, окошек в тенте предусмотрено не было, проход заставлен ящиками, а просвет над ящиками закрыт сидящими на них солдатами.

В определённый момент я всё же разглядел КПП полигона и охраняющих его солдат. Однако, шишига не прекратила своего движения – нас довезли до самого палаточного лагеря.

На тот момент я ещё не представлял, куда я попал, и что располагается за ближайшими холмами, но на текущий момент мне не составит никакого труда описать объекты на полигоне: палаточный лагерь (одна из палаток была офицерской), плац, столовая, офицерская столовая, магазинчик, казармы БОУП, баня, медсанчасть, штаб, умывальник, туалет, КПП, ангары с военной техникой, кухня, помещение для мойки посуды, странное пустующее сооружение рядом со столовой, скважина с питьевой водой, сам полигон, располагающийся в часе ходьбы от нашего лагеря, учебные корпуса в лагере и учебные корпуса на полигоне.

Насколько я помню, первым делом мы занялись установкой палатки (это была обычная армейская палатка из брезента, рассчитанная на сорок человек, с дровяной печью и деревянными нарами). Рядом с нашей палаткой стояли ещё две. Сам лагерь располагался в низине, ограниченной крутым земляным подъёмом с одной стороны и плавным подъёмом, заросшим лесом, с другой. Также недалеко от палаток располагался склад брёвен, где то и дело кто-то пилил брёвна или рубил дрова.

Столовая располагалась в пяти минутах ходьбы от лагеря и представляла собой ангар с деревянными лавками, деревянными столами и деревянной линией раздачи. Если в части готовкой пищи занималась гражданская организация, то на полигоне привлекали солдат: старослужащих-боуптян (значительная часть батальона обеспечения учебного процесса перманентно жила в полях) и новобранцев (в части солдаты ходили в наряды: по КПП, автопарку, штабу, роте, в караул и в подразделение антитеррора, на полигоне же были наряды по: КПП, столовой и ночные кочегары, которые следили за печкой в палатке по ночам). В столовую мы приходили со своими котелками, ложками и кружками (всё это нам выдали перед отправкой на полигон). Блюда были проще, чем в части, но зато порции были больше. Нам, так же как и в части, утром выдавали по яйцу и пачке молока, днём коробочку сока, а вечером запечатанную в целлофан булочку.

После приёма пищи солдаты направлялись в соседний ангар. Там мы под холодной водой в длиннющих желобах мыли наши котелки, крышки котелков (в них тоже накладывали пищу), кружки и ложки. После помывки посуды взвод строился перед ангаром и умаршировывал к палатке.

По утрам проводилась зарядка. Бегать на полигоне было куда как приятнее из-за свежего воздуха, красивых видов и перепада высот. Последнее доставляло и некоторые трудности, но служба в армии и так сама по себе одна большая трудность.