Татьяна Авлошенко - Хойя. Хроники земли Фимбульветер

Вермъер жутко сожалел, что нельзя прихватить с собой абсолютно очаровавшего его Вестри. Но Урсула терпеть не может собак, а значит, ни одна из них не имеет права приблизиться к замку Мёнлус ближе чем на станд. Так что у нас, играя с Вестри и угощая его, Харальд отвел душу. А пес размахивал хвостом, пританцовывал и лез целоваться. Смотреть на этих двоих было одно удовольствие.

Так что все сложилось наилучшим образом, и на следующее утро, солнечное и свежее, мы трое отправились в замок Мёнлус. К другу.

Сам не знаю почему, но когда речь заходит о замках, мне представляются не воители, защищающие цитадель, а женщины, там живущие. По лестницам и коридорам сложенного из холодного камня кряжистого Къольхейма могут ходить уроженки северо-запада, сероглазые и русоволосые, спокойные, неторопливые, чьи руки привычны и к пяльцам, и к книжным страницам, и к ружейному прикладу. Хейм Рёнкюст – прибежище «корабельных жёнок», чьи лица и фигуры выточены морскими ветрами, а в жилах смешалась кровь всех народов, населяющих землю Фимбульветер; свободных и верных, любящих яркие одежды. Замок же Мёнлус, похожий на картинку из книги сказок, требует себе принцессу, если не родом, то обликом. Такую, как встретившая нас на пороге Урсула.

– Ой, какая краси-и-ивая! – восторженно прошептала мне Герда. – И одета как!

Если Харальд за короткий срок умудрился заматереть и приосаниться, то Урсула не изменилась нисколько. Даже любовь к нарядам, сшитым по образу и подобию старинных платьев, осталась прежней. Только украшений стала она носить больше. Видимо, Вермъер дал подруге беспрепятственный доступ к шкатулкам своей прародительницы, первой Урсулы. Диадема, ожерелье, перстни, каждым из которых и убить можно. Кованое серебро, шлифованные камни. Нынешние ювелиры работают по-другому, да и золото ровесницы Урсулы любят больше, чем белый металл. Но каждая вещь необыкновенно шла хозяйке замка Мёнлус, будто была создана специально для нее, и обилие украшений не казалось безвкусным или чрезмерным.

Мы поздоровались сдержанно, но без лишней холодности.

Герда же с Урсулой едва успели сказать друг другу несколько вежливых слов, обязательных при знакомстве. К моей радости подлетел хеск Освальд, дальний родственник Харальда, для удобства именуемый дядюшкой, любитель устного народного творчества. Автор-исказитель… Тьфу ты, конечно же, автор и сказитель народных баллад, только тараторит так, что проглатывает паузы между словами, вот и получается… К счастью, Герда была осведомлена об особенностях дикции Харальдова родственника, и оригинальное представление ее не смутило.

Из-за плеча хеска Освальда приятно улыбалась его жена Берит, бывшая служанка.

Однако же в прошлый раз Харальд долго ломился в ворота собственного замка, а сейчас его будто ждали к назначенному времени. И не одного.

Среди местного народа мелькнуло несколько человек, которых я в прошлый раз не видел. Харальд потихоньку нанимает новых слуг. Мёнлус стал не то чтобы оживленнее и уютнее, но чище и ухоженнее. Замок походил на внезапно разбуженного человека, встрепанного и слегка обалдевшего, который чешет в затылке и никак не может сообразить, что творится вокруг, но постепенно приходит в себя.

Комнату нам с Гердой выделили ту же, в которой я жил в прошлый раз. Бронзовое зеркало, прежде закрывавшее тайный ход в Становую башню, оторвали и убрали. Теперь на его месте висел гобелен, изображающий веселую пирушку. Воровато приподняв край изделия ткачих прошлого, я увидел каменную кладку, ничем не отличающуюся от прочих участков стены. Умница Харальд постарался, чтобы никто из грядущих потомков не заподозрил, что за скучными камнями скрыто нечто интересное.

Накануне мы ночевали вместе с караваном в трактире, там же и позавтракали, а до обеда была еще пара часов, вот и отправились на холмы, очень уж не терпелось Герде взглянуть на обещанные цвалы. От Гудрун так просто никто б не ушел, но местная кухарка Хильда свободно допускала смещение времени трапезы, особенно на более позднее.

Урсула с нами не пошла, и я, сказать по чести, был этому рад.

Цвалы ничего особенного из себя не представляли – желтые такие цветочки на колючих стебельках, торчащие меж плоских голых камней. В нашей оранжерее раньше тоже были такие, но загнулись еще во время предшественника хеска Брума в результате то ли некоего великого бедствия, то ли небрежения служителей. А привезти с востока новые семена или просто заказать их проезжим купцам, как всегда, не хватало ни времени, ни денег, потребных на иные, более насущные нужды.

Сейчас растения семян, естественно, не давали, но Харальд пообещал поискать в замке, на кухне. Зерна цвалов добавляются в некоторые местные блюда как приправа. И даже – вот чудеса какие! – служат начинкой для пирогов.

На вершинах холмов снег успел сойти, но в низинах еще лежал – сырой, плотный. У нас такое время наступит месяца через полтора.

Я засмотрелся на облака, плывущие по бирюзовому небу, и тут же получил в плечо твердым, умело слепленным снежком. Благородные вурды не прощают подобного вероломства! Завязалась перестрелка. Герда в битве участия не принимала, но смеялась так весело и заразительно, что и мы с Харальдом не могли удержаться, а это весьма сказывалось на меткости и быстроте.

Сошлись в рукопашной. Харальд попробовал применить грубую силу, но нарвался на прием из арсенала Оле Свана. Тут вмешался скользкий снег и остался полным победителем, разом повергнув обоих противников.

Было весело, легко и свободно.

Домой вернулись мокрые, продрогшие, но счастливые. Герда тут же властно отправила нас с Харальдом греться и сушиться у камина, но Вермъер возразил, что он в замке Мёнлус хозяин и должен отдать распоряжения. После чего повелел подать трапезу к огню, а сам куда-то скрылся, но вскоре вернулся в сопровождении Урсулы и дядюшки Освальда. Берит прийти отказалась. Отговорилась каким-то достойным предлогом, но, думаю, просто постеснялась сидеть с благородными хессе.

Харальд и его дядюшка принесли кружки и – о ужас! – причудливой формы ковшик на длинной ручке, источающий характерный запах. Бён. Не-ет, все-таки Вермъер вовсе бездушный и очень коварный тип.

– Это вы у себя на северо-западе хлещете барк как приговоренные! Только чтоб согреться. А у нас тут край утонченных людей, возвышенных чувств и изысканных напитков. Ладно уж, северный варвар…

– Сам ты варвар! Гехт – университетский город. А барк пили еще дружинники Хлодвига Великого.

– Потому и пили, что бёна не было. Держи свое пойло, хлебай, пока не остыло.

Харальд пододвинул мне кружку с духовитым барком.

– А можно, – улыбнулась Герда, – я тоже буду варваркой и попрошу пойла?