Дмитрий Баянкин - Лучший сценарий

Я пытался за ней ухаживать, но она, заметив мой интерес, сразу дала понять, что нуждается исключительно в дружеских отношениях. Какое-то время я настаивал на более близком общении, а потом решил взять в своих попытках паузу. Получилось своеобразно. Я то отдалялся, закрываясь от неё, то, наоборот, приближался, понимая, что долго человек не сможет выдержать без общения со мной. В таком маятниковом ходу пролетела осень, прошла зима.

Ранней весной, в конце марта, Наташа неожиданно предложила съехаться. Я не стал возражать, в конце концов, в глубине души я лелеял надежду, что она, наконец, немного получше узнав меня, оттаяла. Через неделю поисков мы въехали в подходящую квартиру и стали постепенно обживаться. «Возможно, она решила посмотреть, насколько комфортно со мной будет в быту», – подумал я, однако решительных действий не предпринимал. На самом деле у меня была ещё одна причина – в Пыть-Яхе оставалась девушка, отношения с которой давно затянулись в дружеской стадии. Переезд в одну квартиру с Наташей подстёгивал меня уладить этот вопрос как можно скорее, и тут надо было брать быка за рога.

– Как съездил? – спросила Наташа, взбивая в глубокой тарелке несколько яиц с молоком.

– Отдохнул хорошо, – ответил я, заливая воду в фильтр.

– А помимо отдыха?

– Там всё плохо.

Наташа имела в виду запланированный серьёзный разговор, который и был целью моей поездки в Пыть-Ях.

– А подробнее?

– В общих чертах, я предложил ей переезд в Ханты, ко мне. Она отказалась.

– Прямо категорично?

– Как сказать? Она ответила что-то вроде: «Ты понимаешь, насколько это бредовое предложение?». То есть, она даже не думала переезжать. Так что я думаю, да. Это был конкретный отказ.

– Да уж, – озадаченно сказала Наташа, между разговором наблюдая, чтобы омлет не пригорел. – С другой стороны, чего ты хотел от замужней женщины? Что она вот так всё бросит и приедет к тебе?

– Я надеялся, она хотя бы ответит, что подумает, – ответил я. – Я считаю, если чувства есть, значит, ещё ничего не потеряно.

– Димыч, вот ты такой взрослый, опытный, а до сих пор в какие-то романтические сказки веришь. Как тебе ещё объяснить, что замужние женщины уходят из семей куда реже по сравнению с мужчинами?

– Да, знаю я это. Всё равно, мне кажется, попытаться стоило, – заключил я.

Наташа пожала плечами, отвернулась к плите, чтобы снять сковороду с газовой конфорки.

– По-моему, получилось вкусно, – сказала она, аккуратно снимая пышную яично-молочную массу и выкладывая её на тарелку.

Я тем временем успел вскипятить воду в чайнике и залить кипятком кофе во френч-прессе. Кухня наполнилась запахом крепкого ароматного напитка.

– Корицу добавить? – спросил я.

– Давай, – согласилась соседка. – Так вкуснее. Садись, ешь, а то остынет.

Я послушно устроился за столом, Наташа села рядом.

– И что ты теперь думаешь делать? – спросила она.

– Ничего, – ответил я, отправляя в рот первый кусочек омлета. – Наташа, ты – чудо! Это вкусно! Попробуй сама.

Она взяла у меня вилку и отломила небольшой кусочек.

– Вот, что значит готовить с любовью.

– Может быть, половинку съешь со мной тогда? – предложил я.

– Ты же знаешь, я не ужинаю, – ответила она и посмотрела на френч-пресс. – А вот твой вкусный кофе – с удовольствием! Тем более, он уже заварился.

– Намёк понял, – сказал я, достал её кружку и налил кофе.

– Жаль, конечно, что так складывается. Но ты сам знал, что шансов у тебя мало.

– Наташ, у нас настолько непонятные отношения, что я сам не понимаю, были у меня вообще шансы или не было, – ответил я, пытаясь как-то оправдать своё безрассудство. – Когда мы познакомились с ней четыре года назад, то сначала был ураган страсти, а потом холодная рассудительность. И это в постоянном круговороте, постоянный переход из крайности в крайность. Но никогда за эти четыре года я не слышал чего-то вроде: «Давай прекратим это». Мне было не интересно, а ей. Наверное, просто не хотелось терять мужчину, который её любит.

– А она-то тебя любит? – резонно спросила Наташа.

– Любит.

– Уверен?

– Я по глазам вижу, что внутри что-то есть.

– Как всё запущено! – протянула она. – Димыч, а она об этом когда последний раз тебе говорила. Прямо текстом.

Я напрягся. Мне действительно было трудно с ходу вспомнить, когда последний раз я слышал «Люблю!» от замужней девушки, живущей в другом городе.

– Ты не обижайся, – продолжила Наташа. – Но, по-моему, человек просто пользуется тем, как ты к ней относишься. Слышал когда-нибудь выражение такое – «запасной аэродром»? Так вот, Димыч, ты с девяностодевятипроцентной точностью подпадаешь под это определение.

– Ты предвзята, – возразил я.

– Извини меня, ты тоже предвзят и сейчас пытаешься её оправдать. Так, она тебе говорила, что любит, или нет?

– Говорила, – робко ответил я. – Только это было давно. В самом начале. После того, как она призналась, я сказал, что этого будет вполне достаточно, я всё равно вижу по взгляду, по улыбке, по дыханию и биению сердца, что она чувствует.

Наташа развела руками, словно хотела сказать: «Ну, вот! Что и требовалось доказать».

– Ты понимаешь, что сам открыл ей запасную полосу? – спросила она вместо этого. – Это же чертовски удобно, потому что можно ни в чём не признаваться, строить глазки, но при этом говорить: «Я не такая!». А как только с мужем будут какие-то непонятные вещи, и захочется любви, то есть Дима. Он всегда примет. Чего бы так не жить, а? А эти твои отговорки, вроде того, что ты и так всё видишь и чувствуешь, Димыч, они не работают. Человек, если любит по-настоящему, всегда готов это озвучить, хоть в постели, хоть по телефону с работы, в любых обстоятельствах. Потому что, во-первых, жаждет сделать приятное любимому, а во-вторых, желает получить то же самое в ответ.

Я доел омлет и поставил тарелку в мойку.

– Одного не пойму, – ответил я. – Ты-то чего возбудилась? Ну, хорошо. Допустим, я дурак, совершаю сейчас, наверное, самую глупую ошибку в жизни. Но тебе какая разница?

– Да мне просто обидно, что с тобой поступают так, – ответила Наташа. – Это несправедливо. Ты достоин лучшего отношения, возможно, лучшей женщины.

– Ты меня любишь? – неожиданно спросил я. – Только честно?

– Люблю! – призналась она. – По-дружески. Димыч, я к тебе привязалась. И мне уже давно не всё равно, что с тобой происходит. Особенно, когда это касается твоего личного счастья.

Я встал со стула, подошёл к ней и обнял за плечи.

– Спасибо, Наташ! Это взаимно.

– Знаешь, я хоть и не знакома с этой твоей Тоней, но заочно она мне не нравится. Какая-то она непонятная.

– Какая есть, – заключил я.

Смешанный хор заочного отделения музыкально-педагогического факультета был не так многочислен, по сравнению с аналогичным хором на очном. Но в этом было преимущество, потому что у дирижёра все находились на виду, и каждый мог отчётливо видеть жесты руководителя. Мне, как коренастому, досталось место с краю в первом ряду. Если повернуть голову немного влево, то можно увидеть всех стоявших впереди – от мужских голосов до первых сопрано. На противоположном конце линии, ближе к краю, пела девушка в цветастом летнем платьице, слегка облегающем стройную фигуру.