Сергей Монастырский - Сборник рассказов. Жил-был я

… Часы пробили десять.

Наверное, пора по номерам, сказала Галка, – завтра рано вставать.

И как-то после этих слов вдруг пришло осознание, что наступает прощание, и скорее всего навсегда. Разлетались они в разные стороны.

Помолчали. И такая тоска и чувство наступающей потери охватило Владимира, что он от отчаяния, решился на то, на что не решался никогда в этой жизни.

– Галь! – сказал он и взял ее ладонь, – давай проведем эту ночь в одном номере.

– На прощанье? – иронично спросила Галка.

– Да. Я думаю, мы больше не увидимся.

– А какой тогда смысл? – Галка сказала уже серьезно.

– А какой смысл в любви?

– Галка отняла ладони, сжала обеими ладонями голову и о чем-то думая, тихо как-то себе прошептала:

– Думаю, Вов, нам уже не надо это делать. Мы сейчас сделаем что-то такое, о чем потом не захочется вспоминать! Ну, представь – ты меня разденешь. И увидишь уже опущенные груди, снимая, с меня свои любимые трусы, заметишь целлюлит, да и вообще, я могу тебе не понравиться в сексе! Не понравлюсь я тебе или ты мне. Все будет какое-то заурядненькое! И все, чем мы так долго жили, пройдет! Не обижайся, Вов! Знаешь, когда я буду умирать, я буду вспоминать, какое счастье у меня было, которого я так и не узнала!

– Я любил тебя всю жизнь, – сказал он.

– И я – ответила Галка.

***

Утром самолеты их разлетелись в разные стороны.

Больше они никогда не увиделись.

Телефон уже давно почти не звонил. А ведь когда-то разрывался, от звонков и это было привычным образом жизни – а как же – он нужен всем! Да и просто нужен.

Первое время, когда он ушел с работы, выпал из социума, он вечерами лихорадочно листал в «пропущенных» – вдруг кто-то его искал, а он не услышал звонка, или был в душе, или – в туалете….

Но нет, «пропущенных» не было. Он, конечно, понимал, что так и должно быть, что нужен он до тех пор, пока нужен, но уж чтобы прямо вот так – все сразу и почти немедленно прекратилось?! А что без должности он перестал быть Евгений Петровичем? Ведь кроме служебных, его практически со всеми связывали дружеские связи. Что с подчиненными, что с коллегами выше рангом, что с деловыми партнерами. Нет, все это естественно, конечно. Но все же не так сразу. Обидно как-то. Потом смерился, привык. Постепенно отошел от дел, от прежней жизни …. Из прежней жизни сначала поздравляли по праздникам, с днем рождения, потом и это ушло.

–Представляешь, говорил он за рюмкой водки приятелю, такому же пенсионеру – То, чем я жил, начиная с института и заканчивая пенсией, длилось сорок лет. И каких! А то время, что мне предстоит прожить, будет длиться лет десять, ну пятнадцать! Но каких! – горько покачивал он головой.

Да, – вздохнул приятель, – все знают, что надо бы наоборот. Но так не бывает.

Нет, конечно, радости жизни были: семья, в которой Евгений Петрович теперь был круглосуточно, дача, которой он раньше совсем не замечал, встречи и посиделки с узким кругом близких друзей …

Семья, правда, была небольшая – в основном жена и сын, поздний ребенок, тридцатилетний лоботряс. Лоботрясом это он его называл. Потому что к своим тридцати, сын никак не мог определиться: брался за разные бизнес проекты, создавал какие-то мелкие фирмочки, везде прогорал….

Евгений Петрович сначала верил, финансировал его немного из небольших накоплений, которые они с женой откладывали на счастливую пенсионную жизнь. Хотя и был Евгений Петрович большим начальником в своем научном институте, получал немного, да и не гнался за деньгами, его занимало другое. А так был сын хорошим человеком, добрым, умным… Это было в основном. А не в основном была еще дочь, но была далеко, на дальнем востоке, замужем. Приезжала каждый год на месяц летом со своей пятнадцатилетней дочерью. Внучкой, стало быть. И это был для родителей праздник.

Да, была теперь жизнь тихой, спокойной, медленной.

Была…

***

Вечером Евгений Петрович заперся в спальне и лихорадочно перебирал записи в своей телефонной книге. Слава богу, он никогда не удалял, даже если к этим контактам он уже годами не обращался. Некоторые из номеров телефонов он, после долгих размышлений, переписывал на отдельный листок, тоже самое проделал с кучей визиток, накопившихся за долгие годы…

Все равно таких «отдельных листков» набралось только два. Посидев над ними еще, Евгений Петрович медленно вычеркнул половину из этого списка. Теперь предстояло для него самое невозможное – звонить по этим адресам.

***

С Игорем Евгений Петрович назначил встречу в кафе.

– Накормлю тебя обедом, шутил он по телефону, хотя шутки он выдавливал из себя с трудом. Когда-то Евгений Петрович рассчитывал вырастить из Игоря приемника. Талантливый был парень, а Евгений Петрович создавал свой отдел, как детище, как главное дело своей жизни, жалко было, уйти и отдать свой отдел лишь бы кому.

Но Игорь лет десять назад вдруг ушел. Решил заняться бизнесом и за эти годы неплохо преуспел. Талантливый же был человек!

Но Евгений Петрович связи не прерывал. Звонил изредка, интересовался делами. Ведь за годы совместной работы они стали как бы людьми родными. Потому и помог Игорь Евгений Петровичу как-то, когда не было у института денег, послать того на очень серьезный международный симпозиум со своим сенсационным докладом.

Евгений Петрович, конечно, Игоря ни о чем не просил – он вообще никогда никого не просил. Игорь от кого – то узнал сам. Пришел к Евгению Петровичу и как-то стесняясь, попросил принять деньги, ну, типа, спонсорская помощь.

Благородный был человек Игорь. Потому- то с ним и решил Евгений Петрович встретиться первым.

– Может на этом и все, – думал он.

…Разговор поначалу не клеился. Игорь понимал, что встреча была не просто так, нужно было случиться чему-то очень серьезному, чтобы Евгений Петрович к нему обратился.

Но есть приличия. Обменивались новостями, говорили они ни о чем. Евгению Петровичу постоянно было так страшно начинать, что он решил послать все к черту и уже хотел уходить. Хотя уходить было нельзя.

Выручил Игорь.

–Евгений Петрович, – прервал он никчемный разговор, – Что случилось?

– У меня могут убить сына… – выдавил из себя Евгений Петрович.

… Да, убить могли. Шутками, тут и не пахло, потому что деньги были огромные. По крайней мере, для уровня таких людей, как Евгений Петрович, – сто тысяч долларов. И люди, которым сын должен был такие деньги, тоже были серьезные.

Потому- то первым, к кому побежал Евгений Петрович со своей бедой, да и просто за законной защитой, был знакомый полковник из областного УВД. Ну, не то, чтобы очень знакомый, встречались частенько на рыбалке, на популярной рыболовной базе. Выпивали несколько раз за ухой.