Василий Борисенко - Самая долгая дорога к Высшей Космической Цивилизации

Раньше ещё до войны, здесь у пруда был хутор и колхоз с названием – Восьмое марта. Из некоторых источников, сам хуторок зародился ещё до революции от наёмных батраков, которые работали у богатых казаков, буквально за гроши. Естественно, без каких-либо шансов, для хорошей жизни в будущем. Эти люди бросали наёмный труд, и уходили подальше от дона в необжитые, целинные степи, поближе к балкам, где имелись родники и глубокие озёрца в виде пруд. Начинали они обживаться там, конечно же, с землянок. Для пропитания они возле воды, сажали огромные огороды, а на возвышенностях – фруктовые сады. Постепенно со временем обзаводились и животным хозяйством, что позволяло расширить небольшие хлебные угодья. Уже после революции, Советская власть решила улучшить благосостояние общины у этого пруда, и создать на этой территории село с названием Восьмое марта, а уже потом и колхоз по названию села. Власти сперва выстроили жителям саманные дома с печками, с окнами, с деревянными крышами. Хоть полы и были земляными, но, как и стены домов отштукатурены глинной, и естественно, побелены известью. Власти построили магазин, школу-двух летку, мед пункт, избу читальню, и даже баню. Ещё власти построили колхозникам, большой коровник и свинарник. Все они также были построены из глиняных саманов. Улица в селе тут была одна, но зато очень длинная, ведь на ней доменных сооружений таких было до 70 штук. Когда в стране люди в 30 годах помирали от голода, здешние жители от этого никто не пострадал.

В 1937 году, в марте месяце, когда было ещё довольно снежно и зябко. К этому селу доставили на телегах под охранной, примерно, 70 человек, как бы, репрессированных граждан. Они проживали близ лежащих хуторов, расположенных у реки Цимлы. Естественно, это были казаки, которые не захотели принять Советскую власть, и отказались вступать в колхозы. Так как всё мужское население погибло почти в гражданской войне. То сюда доставили в основном мужчин – инвалидов, стариков, и женщин разных возрастов. Бесспорно, конечно же, были с ними и дети. Их по прибытию сперва разместили не в диком поле, а в полуразрушенных землянках в которых раньше ютились жители Восьмого марта. Несмотря на запрет охранников, чтоб к ним никто не подходил, все жители этого колхоза проявили человечность и сострадание. Репрессированным гражданам помогали все, кто как мог. Им несли одежду, лопаты, топоры, ломы, доски и кизяки. Приносили им жители, конечно и, разные продукты. Сперва охранники, всем репрессированным, объявили комендантский час, но через несколько дней, все они как по приказу бросили осуждённых и уехали от сюда раз и навсегда. А вот жители «Восьмого марта», сразу же обратились в Сельсовет, чтоб всех женщин и детей разместили в их домах. Председатель С/совета, как ни странно, не стал на это возражать. Он разрешил не только женщинам и детям, а ещё и всем осуждённым, перебираться к местным жителям. Только вот с одним условием, чтоб все трудоспособные люди вступили в колхоз. Естественно, репрессированные не могли возразить и потому, почти что все они, дали своё согласие, чтоб не погибнуть от голода и холода. А уже к лету того же года, все кто ещё проживал в землянках, а это были в основном мужчины, попросились, чтоб их также приняли в колхоз. Председатель колхоза и сельского совета, посовещавшись между собой, не отказали им из-за того, что в колхозе не хватает сильно рабочих рук. А из-за того, что в хуторе возросло население, правлением колхоза было решено построить один барак, на 30—40 человек. И вот так потихоньку, жизнь осуждённых по не многу стала налаживаться в ссылке. Но только одно большое «но».? У всех репрессированных не было на руках гражданского – паспорта.

Но вот началась ВОВ, немецкие захватчики рвались к Сталинграду, чтоб прорвать в кольце окружённую армию Паульса. Не обошла война и этот хуторок Восьмого марта. Фашистские танки с грохотом проносились по улице этого колхоза. Они не трогали местных жителей, но хозяйствовали по всюду. Они выгнали из барака его обитателей, и устроили там свой штаб. А когда русские танки их выбили от сюда, налетели фашистские бомбардировщики и сравняли хутор Восьмое марта с землёй. Конечно, много погибло в хуторе людей, а которые остались вынуждены уйти опять всё те-же вырытые землянки за селом. Вот так до конца войны, люди и жили в этих убежищах. Я не буду из-за маленького отведённого времени рассказывать, как они выживали: летом и весной выливали сусликов, зимой ставили силки на зайчиков, опять же сажали огороды, ловили рыбу и раков в пруду. Выстроили у самого пруда два колодца. А когда, после войны пришла техника на поля, снова стали пахать землю и сажать хлеб. Мало того, даже сажали хлопок, но только к осени он не созревал толком, но всё – равно колхозники вручную собирали не раскрытые толком ватные их коробочки, чтобы помочь как то, своему родному государству. Но самое главное, никто из оставшихся жителей не захотел покидать – эти новые – свои родные места. Бесспорно, только из-за нехватки рабочих рук, власти решили объединить хутор Восьмое марта, с хутором Верхним/кумским. И естественно, на территории В/кумского поселения. После объединения, хуторок «Восьмое марта» разровняли бульдозерами и предали его забвению на многие, многие годы. А люди, репрессированные после соединения двух колхозов, получили в начале 70 годов паспорта и, им разрешили покинуть эти места и, переехать в любое место России. Но уже многие жители, не захотели переезжать из-за того, что все родные места были затоплены Цимлянским водохранилищем и им осталось только доживать в этих местах навсегда.

В 2019 году, казаки со всего Октябрьского района, поставили огромный, деревянный крест, возле пруда Восьмого марта, в память, чтоб не допустить забвения в истории о репрессированных людях, которые попали на долгое время, в эти степные, целинные места.

Покуда я делал заметку о жителях села Восьмого марта, Гусар наш давно искупался в пруду. Он обтёрся, оделся, почмокал свою сонную жертву, завёл машину и спокойно уже ехал в сторону Цимлы. Там на берегу пруда где он купался, маньяк сжёг в газетке: парик, бородку, усы и платочек высохший от сонного эфира.

Как я раньше и говорил, Гусар заранее продумал куда везти – эту маленькую девчушку. Такое место у него планировалось, не доезжая села Молокановский. Один песчаный берег у воды Водохранилища, его больше всего привлекало. Это была прибрежная лесопосадка, которая закрывала с грунтового грейдера, песчаный берег Цимлы с мелководной заводью. Даже можно сказать, это был небольшой заливчик, обросший по бокам его, густым, высоким камышом. Но центр этого залива, как огромная тарелка с радиусом в сто метров, была свободна от этих растений. Если проплыть чистую воду в этой тарелке, в сторону бассейна самой Цимлы, то там в мелководье, опять прорастал камыш, и он закрывал собой с моря, эту прибрежную зону.