Волкова Евгения - Враг с привилегиями

Стиснув зубы, я опустила запястье вниз, заставив мотоцикл рвануть вперёд, в надежде свалить из города побыстрее, да так, чтобы владелец «Camaro» не увязался за мной… неважно, кто он такой. Однако ситуация уже вывела меня из того шаткого равновесия, в котором я прибывала последнее время, поэтому моё поведение на дороге стало показателем того, как не надо водить мотоцикл. И, как оно всегда и бывает, если пытаться обгонять всех подряд на загруженных улицах, сворачивая к Петте, я не заметила чёрненький «Jaguar», следующий в Форт.

Первой мыслью… Первой, после того, как я вспомнила всю свою гребаную жизнь… Так вот, первая осознанная мысль была: «Чёрт, как здорово, что я надела шлем». А следом за этим: «И какого чёрта я пыталась свалить от водителя „Camaro“, если на мне шлем с тёмным стеклом?!» Ну и под конец: «Так тебе и надо, бестолочь».

С этой мыслью, я, перелетев через спорткар, приземлилась на дорогу, только чудом не угодив под колёса внедорожника. Спасло меня то, что на дороге негде было разогнаться. Шлем спас мою голову от сильного удара, а куртка, сапоги и штаны – от травмы кожных покровов. Но когда я попыталась перевернуться на спину, в шее что-то хрустнуло, а в глазах потемнело.

– Ты бессмертным себя считаешь?! – рявкнул смутно знакомый голос, и его владелец подошёл ко мне и присел на корточки.

И всё.

Я начала задыхаться, а кожа покрылась холодным потом. Боль в шее мгновенно улетучилась непонятно куда, когда я вскочила на ноги, но едва сделав шаг, наткнулась на внедорожник и свалилась на дорогу. Люди пытались поймать меня, удержать, говорили что-то… Но, в тот самый момент, когда кто-то попытался снять с меня шлем, я начала драться. Не ахти как, конечно, но в чью-то челюсть кулак угодил точно. Потом колено приложилось к чему-то мягкому, но после этого меня скрутили, и я оказалась грудью на асфальте.

– Нехило тебя по голове шарахнуло, – произнёс голос из моих кошмаров.

Как же долго я не слышала этого голоса. А ещё бывали и такие моменты, когда я считала владельца этого голоса мёртвым. И такие, когда я сама могла бы его убить… И вообще была куча всяких разных моментов.

– Отвали… – я попыталась противиться, когда он стягивал шлем, но оказалась прижата к асфальту коленом.

Соберись. Давай же, соберись. Ты же хотела этого.

– Так ты русская, – словно открыв тайну, произнёс Михей, легко перейдя на русский язык. – Да ещё и баба. Это всё объясняет.

Отложив шлем, он перевернул меня на спину, смахнул с лица волосы, и похлопал по щеке.

– Эй, жива?

Я молчала.

Это его явно не удовлетворило, хотя, прежде чем проявлять свой характер, Михей сунул два пальца за ворот куртки и прижал к моей шее.

– Для той, которая валяется без сознания, у тебя слишком часто бьётся пульс, – произнёс он. – Давай так – я замну аварию, а ты перестаёшь прикидываться, что нихрена не слышишь.

Я продолжала молчать и жмуриться.

Михей издал знакомый смешок, а это вызвало новую волну холода, прокатившуюся по позвоночнику.

– Ладно, – пробормотал он, и сунул ладонь мне под куртку.

Пальцы коснулись пояса кожаных штанов, потом чуть выше и сразу наткнулись на шрам – кривой, извилистый, он начинался у пупа и уходил к лобку. И вдруг всё закончилось. Михей резко выдернул руку из-под моей одежды, так же резко расстегнул «молнию» на крутке и задрал футболку до самого бюстгальтера.

– Ну и ну, – едва слышно прошептал мой самый страшный ночной кошмар, подушечкой большого пальца поглаживая кожу на животе. – А глаза ты не открываешь, потому что я их узнаю? Но тут ты ошиблась, драгоценная, лучше всего я запоминаю шрамы.

По вискам покатились слёзы, а ведь я давно не плакала. Конечно, эти слёзы, это не попытка смягчить свою участь. Этому парню всегда было фиолетово до слёз. Я просто плакала от того, что вновь услышала его голос, почувствовала его руки. Может быть, это даже слёзы счастья – открыв глаза, я увижу того, кого желаю наказать. И, может быть, в этот-то раз я смогу.

К. Тогда.

Я отпила маленький глоточек кофе из термокружки и вздохнула – вместо того чтобы спать и спать, пока поезд доедет до Гагры, Михей поднял меня посреди ночи, пообещав славное путешествие. Но хоть кофе принёс, что уже хорошо.

Хотя… сказать, что мы спали, было бы большим преувеличением…

В дверь тихо стукнули, а когда я вяло откликнулась, она отъехала, и в купе вошёл Михей.

– Готова, драгоценная?

– Надеюсь, – отозвалась я, закрывая клапан на крышке кружки, чтобы не расплескать её содержимое. – Что ты задумал?

– Равнодушной ты точно не останешься, – загадочно пообещал парень, усмехнувшись.

Его усмешки всегда вызывали у меня какие-то смешанные чувства – они и будоражили, и напрягали.

Михей был очень привлекательным человеком – высокий, спортивный, с бронзовой кожей. Благодаря арабским корням, у него не было необходимости в солнечных ваннах или походах в солярий, чтобы получить такой цвет кожи, на который все девочки слюни пускают. Он обладал светло-карими глазами, которые на солнце и вовсе становились янтарными, что выглядело очень странно, но эффектно. Волосы вились, спадая на глаза, что придавало ему вид весёлого мальчишки.

И ресницы… Боже, я никогда не видела таких потрясающе длинных ресниц!

И всё же, когда мы встретились впервые, Михей не произвёл на меня впечатления. Точнее – на меня произвела впечатление его борода. Негативное впечатление. Мой отец, всё моё детство избивавший маму, тоже носил бороду и усы, поэтому всякий мужчина, являющийся обладателем лицевой поросли, был мне неприятен. В тот день он трижды пытался заинтересовать меня, но всё окончилось тем, что я покинула кафе, так и не доев свой обед.

Зато спустя две недели после этого, когда мы встретились на представлении в цирке, Михей был уже без бороды, благодаря чему я его даже не узнала сначала. Да и потом не узнала. Он сам напомнил мне нашу первую встречу в кафе, а потом мы ещё долго смеялись над тем, что он, видя мои кривые взгляды на его бороду, всё ходил к зеркалу, чтобы понять – а не прилипло ли туда чего-нибудь.

Михей взял наш багаж в одну руку, другой взял за руку меня и повёл по вагону к выходу. По пути мы попрощались с проводницей, в ответ получили пожелание счастливого пути и маленькие сувенирные шоколадки.

На перроне, несмотря на несколько пассажирских поездов, было тихо.

– Мы ведь ещё не пересекли границу? – просила я, следуя за Михеем по перрону.

– Пересечём её другим способом, – отозвался тот.

Я пожала плечами, потом открыла отверстие в крышке кружки, и снова обожгла себе язык горячим напитком. Тем временем мы прошли сбоку от здания вокзала и вышли к автомобильной стоянке. Таксисты начали наперебой предлагать нам свои услуги, женщины ходили с табличками о сдаче комнат и квартир. Кто-то что-то продавал. И всё это несмотря на позднюю ночь. Или ранее утро?..