Кямран Салаев - Илиш и плетеные истории

Плененных воинов повели на скотный двор. Там как раз развьючивали их поклажу. Коней увели в царские конюшни. Вот только с конем Вашага никто не мог справиться – упрямое животное никого не подпускало, лягалось и кусало.

Толстый начальник, весь заляпанный грязью (конь успел втоптать его в грязь), прорычал Вашагу:

– Твой конь под стать тебе! Такой же невоспитанный! Я его заприметил, когда ты въехал в город! Хороший конь. Успокой его, а то он меня не пускает в седло. А я взамен немного распущу веревку на ваших шеях, а то наш амбал перестарался.

Больно расставаться с конем. Вашаг взял коня за уздечку и что-то прошептал. Конь успокоился и встал смирно. Радостный начальник вскочил в седло и вырвал из рук Вашага уздечку (ту самую которую сплел Илиш).

Даже прикосновение к красивой плетеной уздечке вызывало у начальника глубокое отвращение.

– Такая важная персона, а сбруя как у бедняка! – толстяк снял уздечку и швырнул ее Вашагу. – Мы честные люди, нам чужого не надо!

Под глупый смех стражи, амбал связал петлю из уздечки и накинул ее на шею Вашагу.

Пленных воинов отправили далеко на север. Туда, где не было ни деревень, ни городов, где среди безлюдных лесных чащ была темница Черного Властелина. В пещере под Горой он держал в заточении своих пленников. Пещера была больше любого города. Это был огромный лабиринт из тысяч ходов и галерей, больших залов и низеньких ниш. Сырая, темная, глубокая и бесконечно ужасная тюрьма. Ходили слухи, что когда-то в пещере был заточен и сам Черный Колдун. Если верить слухам, колдун провел в ней сотни лет. А теперь, выбравшись наружу, колдун сам ссылает в пещеру всех, кто ему не угоден.

Конвой подошел к подножью Горы. Дорога по унылому ущелью уходила круто вверх и вела к высокой лысой скале. Все деревья в лесу были нещадно покорежены, а вдоль дороги и вовсе повалены и покрыты грязью, словно по дороге прошелся страшный ураган.

Вашаг и его отряд не были единственными пленниками. Еще в городе к их веренице подвязали несколько северян. По мере того как караван из связанных людей уходил дальше на север к ним добавлялись все новые и новые пленники. Вашагом шел впереди, за ним одиннадцать воинов, а за ними еще десяток северян.

– Вашаг-бек, кроме нас никто из пленников не знаком с мечом! Похоже, Черный Колдун сгоняет под гору всех ремесленников и мастеров. Что за опасность от них может исходить? – спросил Йалов у Вашага.

– Зря сказали, что мы каменщики… – добавил другой воин.

– Черный Колдун ненавидит все, что ему не служит. А как ему будет служить мастер цветных витражей или мастер по росписи? Ему нужны лишь мечи, ну и кузницы, что бы ковать эти мечи, – ответил Вашаг.

– Тише! Пришли уже! – рявкнул конвоир.

– Да-а-а… Таких темниц я не видал, – протянул один воин. – Ни тебе решеток, ни тебе цепей. Даже замки и кандалы не нужны.

– Нашел чему радоваться! В темницу хоть солнышко иногда заглядывает, а тут, поди, темень беспросветная! – ответил ему Йалов.

Вход в пещеру был высотой в три-четыре человеческих роста. По бокам стояли две скалы, обтесанные под колонны; и еще одна скала, как перекладина, лежала поверх них. Над входом, на перекладине, в скале была выбита какая-то надпись. Вашаг понимал язык северян, но букв их читать не мог.

– Еду надо заслужить: «Нет руды, нет еды»! – произнес пожилой охранник пещеры и костлявым пальцем указал на надпись над входом.

Конвоирам не терпелось вернуться обратно в Черный город:

– Давай, забирай пополнение!

Один из охранников пещеры состроил кислую рожу, но все же встал и подошел к пленникам. Он разрубил мечом канат, связывавший Вашага с остальными пленниками. Двое других охранников, взяв Вашага за плечи, подвели его к входу в пещеру. «Сильно не кричи, а то летучих мышей в небо поднимешь, потом они нам до утра покоя не дадут!» – процедил охранник, и толкнул Вашага в глубь пещеры, в самую темноту.

Вашаг почувствовал, как падает вниз. В темноте он ничего не видел. Конечно, он закричал (хотя позже в этом не признавался). Его крик еще эхом блуждал по ущелью, как следом за ним отправили следующего пленника, а потом третьего и так всех остальных.

Часть четвертая,

в которой Илиша приглашают на пир к великому хану

Из суровых северных чащ вернемся к нашему герою (сам он, конечно же, и не подозревает, что уже стал героем нашей истории). После встречи с Вашагом жизнь Илиша мало изменилась. Он по-прежнему все свободное время проводил в сарае в полном одиночестве. Хотя после истории с попавшейся в корзину рыбой окружающие начали подмечать в его плетении какую-то пользу. Однажды отец спросил Илиша, сможет ли тот сплести для него стул. «Конечно!» – ответил мальчик. Правда, Илиш, желая показать отцу все свое умение, вплел в спинку стула слишком много «цветочков» («цветочками» Илиш называл самые сложные свои узоры). Отец счел стул детским и отдал его сестре Илиша. Больше отец не просил Илиша плести для него. Еще один раз сестренка попросила его сплести куклу – Илиш не стал ей отказывать. Кукла получилась красивая, совсем как настоящая.

– Илиш! Хватит играться со своими веточками! – дети с улицы позвали Илиша.

– Это вовсе не игра! Это важно! Это нужно для… – Илиш запнулся.

– Кому нужны твои плетеные безделушки?! Идем играть!

– Это нужно всаднику! – Илиш не знал никого кроме всадника, кому пригодилось его увлечение (впрочем, Илиш никогда не задавался вопросом для чего он плетет – он плел потому, что ему это нравилось).

Ребята убежали играть на верхнюю поляну, Илиш же остался в сарае. После встречи с всадником он задумал сплести целую сбрую. В деревне ни у кого не было настоящей боевой сбруи, а Илиш не успел запомнить всех деталей сбруи коня всадника. Чтобы заполнить пробелы в знании, Илиш сделал вид (он ненавидел притворяться), что хочет отправиться с отцом на пятничный базар. Весь день Илиш ходил с отцом между лавками с рогами и копытами, только ради того, чтобы улучить минутку и сбегать посмотреть на сбрую коней воинов хана. Пока всадники бродили по оружейным лавкам, Илиш рассматривал их коней. И сбрую. Он старался удержать в памяти каждую деталь, каждое крепление (память на формы и цвета у Илиша была замечательная). Детали, которые запомнить было сложно, он наспех сплел из обрывков старой веревки.

Вернувшись в деревню, Илиш принялся за работу. Мальчик никому не показывал, что он плетет. Илиш опасался, что если отец увидит, как он плетет конную сбрую, то решит, что Илиш хочет сбежать из дому. Илиш же, наоборот, приходил в полнейший ужас от одной мысли, что ему когда-нибудь придется покинуть родную деревню. А объяснить, зачем и для кого он плетет уздечку и стремя, подпругу и удила, Илиш и сам не мог.