Сергей Борисенко - О тех, кто в цирке не смеётся

Ну, хотя бы однажды, парням должно было повезти? Так вот им повезло с обращением к военному коменданту. Он не просто посочувствовал парням, а ещё и сумел их отправить обещанным поездом.

Но такого поезда им ни разу в жизни видеть не случалось.

Несмотря на то, что их вагон был плацкартным, и каждый имел персональное место, это была чистой воды профанация.

Пассажиров набилось не меньше, чем набивается в общий вагон, некоторые даже стояли. Причем никого не интересовало, каким образом ты попал в поезд, законным, по билетам, со спальным местом, либо купил какой-нибудь «дополнительный» билет в кассе, а может быть приобрёл право проезда, дав «на лапу» проводникам. Все располагались простым принципом: детей укладывали на возможные места, а эти места свободно «отжимались» мамашами у законных пассажиров, а последним, в лучшем случае, предоставлялось право сидеть на своей полке, теперь занятой ребенком. Мужики даже не смели возражать, а собирались в тамбурах и там всю дорогу курили и пили пиво. Но, самое главное, что все ехали туда, куда им было нужно.

Вот в таком бедламе к закату дня добрались до Тобольска, а впереди была ещё долгая дорога, длиною на всю ночь.

Рано утром поезд благополучно прибыл на конечную станцию – город Сургут.

Уставшие от нелегкой дороги, пассажиры покидали вагоны, и на перроне стоял дикий гвалт и крик. Причем взрослые в этом умении легко обставляли детей.

Все, как и полагается, стремились на транспорт.

Приехавшие на службу в незнакомый город, парни затравлено озирались по сторонам: вот поезд, вот перрон, вот старенький, невзрачный, деревянный вокзал, рядом, за забором виднелось строящееся большое здание нового вокзала, вот, даже автобусы для доставки пассажиров… А город – то где?

Как – то более привычно, что железнодорожный вокзал всегда находится в самом городе. Это аэропорт всегда выносят подальше, чтобы они не мешали друг другу. А железная дорога, которая проходила где-то далеко от города – это нонсенс.

Автобусы отходили от привокзальной площади набитые до того, что двери у них не закрывались, и с площадки, буквально свисало по три – четыре человека. На «большой земле» такого бы не допустил ни один водитель, а здесь всё оказалось в порядке вещей.

– Смотрите, они и в автобусе также ездят, как в поезде. Тут, чтобы куда – то уехать, надо иметь большую сноровку и «морду тяпкой» – озвучил, наконец, Игорь Юрьев свои впечатления. Вот только мы со своей поклажей в такой автобус не влезем. Что будем делать?

– А вот что! – вновь проявил жизненный опыт Федор. Мы сейчас вначале найдем справочное и там узнаем, каким образом мы отсюда можем добраться до штаба бригады, в которую нас направили. За это время основная часть пассажиров, всё же разъедется, и мы сможем в автобусе уехать.

Они так и поступили.

Получив исчерпывающую информацию, парни прямым маршрутом доехали до места.

4. КАЖЕТСЯ, ДОБРАЛИСЬ

Время приближалось к обеденному, когда они все вошли в помещение политотдела штаба бригады. Штаб располагался на первых двух этажах большого восьмиэтажного здания. Выше, на остальных шести, размещался воинский батальон.

В политотделе новобранцев приняли совсем неласково.

Посмотрев предъявленные ими документы, их ошарашили первым вопросом:

– Вы, почему опоздали на службу?

– Никак нет! Мы не опоздали. Нам, предписано сегодня явиться, мы сегодня и явились.

– Это кто здесь такой разговорчивый?

– Старший лейтенант Соломатин, – ответил Андрей, как учил капитан из приемной управления кадров.

– Так вы считаете, что, если бы вы явились к 18-00, тоже не опоздали?

– Я считаю, что если бы нам было указано время прибытия, то такие претензии были бы вполне уместны. А так нам указана только дата и мы это исполнили. Причем с огромными трудностями.

– А вы не думали, что мы вас ожидали ещё вчера? Нам сообщили, что вы отбыли из штаба округа позавчера, а тут езды всего-то…

– Езды, чисто в пути, больше суток, товарищ майор! А ещё пересадка в Тюмени, где нам очень помог военный комендант вокзала. А так там можно было «заторчать», наверное, неделю!

– Это нам известно! А вот почему вы добирались сюда поездом, а не самолётом?

– Нам проездные документы выписали на поезд. Как же мы могли лететь самолётом?

– Нам всем всегда выписывают на поезд, но мы их меняем на самолёт. Тут цена проезда на поезде и пролёта на самолете совершенно одинаковая: на самолете стоит 25рублей 50 копеек, а на поезде в плацкарте 24 рубля 70 копеек.

– Но нам такого никто не посоветовал, а сами мы этого не знали.

– Так, далее. Почему вы явились на представление в политотдел штаба бригады в гражданской одежде? Вы обязаны были явиться одетыми по форме!

Вновь вступил в разговор самый опытный.

– Товарищ майор! Нам выдали обмундирование в 19-00, а в 21 -00 отходил наш поезд. Времени, оборудовать форму, просто физически не было. В поезде освещение почти сразу отключили, и оставалось лишь небольшое свободное время на вокзале в Тюмени. Но там такое столпотворение людей, что присесть негде, ни то, чтобы погоны пришивать.

– Я вас всех понял. Отговариваться вы научились. Посмотрим, как будете нести службу.

А теперь слушай распределение!

И он озвучил номера частей, в которых предстояло проходить службу вновь «прибывшим».

Корчагин попал именно в тот батальон, который квартировал вместе со штабом в одном здании.

Юрьеву предстояло ещё путешествие в Ноябрьск. Его должны были забрать завтра утром.

Говердовский попал в батальон, расположенный в пяти километрах от Сургута, в посёлке Солнечном.

Соломатина направили несколько дальше. Его батальон расположен в пятнадцати километрах от города в поселке «Мостоотряд».

Выдавая последнему направление, майор, который в настоящий момент замещал начальника политотдела, находящегося в отпуске, с ухмылкой сказал:

– Тебе повезло меньше всего. У тебя командир… Он замялся. Как бы так выразиться правильно? – своеобразный! Вот, точно, своеобразный! Тебя прямо сейчас с собой захватит замполит части, капитан Овчинников. Он тоже вместо командира, который в отпуске. Сиди, жди.

Дверь в кабинет открылась, и в неё вошел довольно высокий, грузный и уже пожилой человек, чей возраст Андрей оценил где-то на 45-48 лет (как впоследствии выяснилось, он ошибся в своей оценке ни много – ни мало, а почти на пятнадцать лет). Но этот пожилой военный был всего лишь капитаном.

«Вошедший» приветливо со всеми поздоровался, постоянно приглядываясь на сидевшего поодаль Соломатина.

– Этот, что ли, мой комсомолец? – спросил он, кивнув головой в сторону Андрея.

– Он! – ответил один из присутствующих.

– Значит всё, задерживаться у вас не буду, некогда, в часть надо. Ну, и как тебя величают? – обратился он уже к «ожидающему».