Мария Сидней - С любовью, Джульетты

– Он настолько плох?

– Абсолютно! Он олицетворяет все, что мне не нравится в парнях. Я умею дружить с противоположным полом, но этот с первой секунды начал меня бесить. Прикинь, он стриг ногти в моем присутствии!

– Честно говоря, звучит это не так ужасно, как ты говоришь, – улыбнулась Тая, – у него длинные волосы, помнишь, раньше ты любила, когда у парней длинная шевелюра.

– Когда? Такого не было!

– Когда у меня был Артур с длинными волосами, а у тебя Савелий, коротко стриженный. Ты призналась мне по секрету, что жалеешь, что у Савелия не такие волосы, как у Артура.

– Тая, ты издеваешься? – улыбнулась Дана, – Как ты можешь сравнивать Кенов с реальными парнями? Тем более, я была маленькая и несмышленая, но твой принц Артур, действительно, был красавцем.

– Да твой теннисист Савелий тоже был неплох, – попыталась ободрить подругу Тая, – у Рекса тоже длинные волосы.

– Почему мы заговорили о Рексе? – подозрительно изогнула бровь Дана.

– Потому что это единственная тема, которая меня сейчас тревожит после моей мачехи.

– Предположим, про мачеху я все знаю, что насчет Рекса?

– Он считает, что я пай-девочка, и мне очень хочется доказать ему обратное.

– Тебя волнует его мнение?

– Нет, конечно! – воскликнула Тая, но опустила глаза, немного лукавя, – меня волнует, что у него неправильное мнение обо мне. Я же не могу просто кивнуть и сказать: «Да, Рекс, ты прав, я паинька, лоши меня», если это не так.

– Забей ты на него, пусть думает, что хочет! Не надо ничего ему доказывать.

– Но я хочу! – Тая была похожа на капризного ребенка, которому хочется оказаться правым, – Я ведь за свою жизнь сделала много безбашенных поступков.

– Да уж, особенно в прошлом году, – кивнула Дана, припомнив недавние ошибки подруги.

– Я сейчас даже нигде не учусь. Разве такое может происходить с пай-девочками?

– То, что ты нигде не учишься, не должно быть поводом для гордости, – укорила подругу Дана, заметив ее самодовольный вид, – и как ты собираешься доказывать Рексу, что ты плохая девочка? Или что ты хочешь доказать?

– Просто хочу переубедить его. Думаешь, будет глупо, если я предоставлю ему список, совершенных мной безумств?

– Очень глупо и бессмысленно. Я считаю, ты должна забить на него.

– Нет, я не могу. Ладно, расскажи подробнее о Джесси. Что он за птица?

– Животное, – поправила Дана, – нахальный пошляк, считает, что любую может свести с ума. А на самом деле, ранимый ребенок, который в двадцать три носит трусы с себе подобными.

– Как это с себе подобными? – не поняла Тая.

– Со зверятами, – объяснила Дана, – надеюсь, скоро место освободиться, и его выселят. Не представляю, как мы будем жить вместе, я уже готова его задушить. Но я пай-девочка, и не стесняюсь этого, поэтому буду держать себя в руках.

– Ты тоже не пай-девочка. Пай-девочка это Лика, не в обиду ей сказано.

– Это точно, она такая. А что у тебя с мачехой? Они вернулись с отдыха?

– Да, и она заставила убирать меня весь дом. Нашла тоже уборщицу! Я понимаю, что должна им, но об уважении забывать не стоит.

– У вас же есть домработница.

– Она в отпуске. Как только появилась я, зачем же домработница? Можно и простушку Таю припахать полы драить.

– Это неправильно, ты должна поговорить об этом с отцом. Он точно не знает, что мачеха заставляет тебя прибирать весь дом.

– Я собиралась с ним поговорить, но главной темой нашего разговора стал репетитор, и ничего рассказать о мачехе я не успела.

– Обязательно расскажи ему. Я уверена, он все исправит.

– Хорошо, поговорю. Я побежала на репетицию, Рекс хотя бы стал разговаривать со мной, хоть и считает паинькой. До встречи.

– Пока, дорогая. Я скучаю по тебе.

– Я тоже очень.

Не успела Дана договорить, как в комнату ворвался Джесси. С его смуглого лица стекали капли воды: он не вытерся после умывания.

– Слушай, принцесса! – закричал парень, его голос звучал так свирепо, что Дана отпрянула назад, – Я, конечно, сразу понял, что ты гнилая, но знаешь, совесть тоже иметь надо!

– Совесть? Посмотри на себя!

– Да, я не идеальный, но это не повод жаловаться своим друзьям. Меня тоже не радует жить с самовлюбленной фифой, которая считает, что все должны лежать у ее ног, но я терплю, потому что у меня нет другого выбора. У тебя его, напомню, тоже нет. Если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в кошмар, смирись, что мы живем вместе и попытайся наладить со мной отношения. Сейчас уровень моей симпатии к тебе на уровне минус сто, доведи его хотя бы до десятки, чтобы у нас образовался нейтралитет.

– Ты чего разорался? Привычки дают знать? Я никогда не позволю повышать на себя голос! И, если ты живешь со мной, то тебе тоже надо бы заслужить мой нейтралитет. Ты забыл, что я могу сделать?

– Пустить слух об изнасиловании? Пускай, но это будет самым жалким зрелищем, которое я когда-либо видел. Неужели такая персона, как ты, опустится до такого? Решишь победить таким гнусным способом? Валяй, это лишь докажет твою гнилую натуру.

– Гнилой ты, потому что оскорбляешь девушек. Настоящий мужчина….

– Что ты заладила с настоящим мужчиной? Кто, по-твоему, настоящий мужчина? Неужели твой метросексуал, у которого нет времени поговорить с тобой? Я видел фотки на стене, какой из него мужчина? Кусок дорогого одеколона, наманикюренных ногтей и галстуков от Гучи, а еще больше завышенного самомнения. Кстати, вы подходите друг другу: два эгоистичных тухлых человека, которые привыкли обсирать других, считая себя самыми лучшими. Иди, кричи, что я тебя изнасиловал. Уж лучше сидеть в тюрьме, чем находиться в одной комнате с тобой.

Джесси вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Дана усмехнулась, представив, как этот псих пойдет по общежитию в одних трусах и с сырым лицом. Хотя, к его счастью, лицо, наверное, успело высохнуть, разгорячившись, потому что когда сосед кричал, его лицо налилось фиолетовым цветом: смуглый тон кожи плюс краснота, и получился именно такой оттенок.

Дану нисколько не задели слова Джесси: она знала, что это неправда. Эдик пользовался туалетной водой, а не одеколоном, галстуки носил от Кристиана Диора, с ногтями, так и быть, угадали. Людей Дана никогда не опускала, только изредка указывала на недостатки, эгоистичной ее назвать нельзя, потому что девушка ни разу не забывала про самых близких, а время у Эдика на нее есть всегда.

Прокрутив эти мысли в своей голове, Дана поняла, что все звучит, как оправдание, но Джесси все равно оставался животным, который не уважает девушек и психует, как маленький ребенок. Кого-то он ей напоминает.

Тая не успела поговорить с папой, и ей пришлось в очередной раз прибираться в доме, чтобы не заводить конфликта с мачехой. Наведя чистоту, девушка плюхнулась на кровать посмотреть сериал. За лето она просмотрела три с половиной сезона и уже дошла до середины четвертого. Вдруг за дверями послышалась какая-то возня. Тая решила, что в дом проник вор. Она не жила в коттедже, но много раз слышала, что подобные дома часто обворовывают.