Виктор Улин - Непорочное зачатие

Ирина Колманович глядела на меня с соседней подушки.

– Очень.

Свою жену я любил больше жизни, в постели с другой женщиной это ощущалось с особой силой.

Наверное, кому угодно такие ощущения казались иррациональными, но я был именно таким человеком, испытывал именно такие эмоции.

Посмотрев на Иринину небольшую грудь, я вспомнил, при каких обстоятельствах испытал самый сильный пик любви к своей жене.

Это было шесть лет назад.

Я подарил ей на день рождения кольцо с бриллиантом – не к юбилею, а при проходной дате, не казавшейся эпохальной, потому камень выбирал не по размеру, а по своим возможностям. Размером со спичечную головку, но чистой воды и хорошо ограненный, он сверкал на ее пальце, словно лучик света в капле росы. Жене подарок страшно понравился, но носила она его всего один день, поскольку уже на следующий потеряла, стащив вместе с перчаткой и уронив в снег неизвестно где.

Я, конечно, ругался, но при этом чувствовал, что люблю ее еще больше. Люблю именно за эту потерю – люблю безумно. И если бы мне предложили половину города за возврат кольца, я перебил бы всех, не пощадив даже Колмановичей, с которыми мы еще не собирались стать свопперами. Но, конечно, все остались живы: просто я купил другое кольцо, меньшего размера и с бОльшим камнем.

– А почему ты это спрашиваешь?

– Потому что сама подумала, как сильно люблю Сергея.

– Именно сейчас?

– Именно сейчас.

Улыбнувшись, Ирина повернулась, закинула на меня ногу.

Ее колено было матовым и гладким, но у жены все-таки оно было лучше.

– Знаешь, Саша…

Голос был мягким, как и ее кожа.

– Чем чаще мы с тобой…

Я коснулся Ирининой груди.

– Мне очень хорошо с тобой. И чем лучше, тем сильнее понимаю, как я люблю Сергея и до какое степени я счастлива с ним.

Этим утром мне в голову шло и шло все, что я узнал о Колмановичах.

Теперь я думал, что эта грудь никогда не брызнет молоком – ее уделом останутся ласки, не ведущие ни к чему существенному.

Слова о счастье казались иллюзией, питающей ее саму.

– Мне тоже с тобой хорошо.

Я нашел ее губы.

Дыхание Ирины было чистым, поцелуи – не слишком горячими, но нежными.

Ее нога лежала на моем животе.

Я опустил руку.

Бедро было прохладным, ниже оказалось тепло и влажно.

– Я там давно не брила.

Ирина по-своему поняла мои действия.

– Так и прекрасно.

Мой палец не встречал преград.

– Не люблю, когда голое, как охлажденная курица. У тебя оптимальная длина: гладить приятно, внутрь не затягивается.

Ирина перевернулась на спину, сжала мою ладонь, вытянулась, бросила руки за голову.

Запах ее утреннего тела был восхитителен.

– Хорошо.

Я опять поцеловал ей грудь; я никогда не мог насытиться ею досыта.

– Нравится?

Ирина смотрела ласково, но спокойно – совсем не так, как смотрит женщина, которая сдавила бедрами мужскую руку.

Да и я…

Я ощущал благостную сладость во всех членах, приумноженную сознанием субботнего утра, дарящего целый день до вечера без мыслей о завтрашнем. Но тоже не более того: я не находил в себе багрового трепета, который считался обязательным в процессе, сумрачном до финальных содроганий.

– Ир…

Ее сосок пока не убегал, я оторвался без сожаления.

–…Ты умеешь готовить классический луковый суп?

– Луковый суп?!

Ход моих мыслей удивлял даже меня – что было говорить о женщине, которая меня почти на знала.

– Ну да. Рита варит, но говорит, что у нее выходит похлебка, в которой плавает вареный лук. А настоящий суп королей должен быть другим.

Ирина слегка шевельнулась, делая мне удобнее.

– Настоящий луковый суп – это закуска. Делается на основе муки и расплавленного сыра. Лук пассеруется, он не вареный, а обжаренный. И по готовности добавляется белое вино.

– Так ты умеешь?

– Конечно. Сергей очень любит. Хочешь, приготовлю сегодня для тебя?

– Хочу.

– Только вина нет. Сходишь?

– Схожу. Только сначала…

Я снова припал к Ирининой груди – она погладила меня по голове.

– Ты ведь не против?

– Когда я была против?

– Но, может, мне умыться, побриться?

Я знал, что этого не нужно, но соблюдал определенные правила.

– Не надо. Просто постарайся не царапать меня щетиной.

– А ты? Попить, попИсать?

– Тоже потом. И пить и пИсать. И руки мыть.

– Ну хорошо.

Неподвижность Ирины дарила одно из главных моих удовольствий.

– Здорово.

Отозвавшись легкой волной, она раздвинула ноги, как было удобнее ей.

– Что именно здорово?

Подмышки ее манили не меньше прочего.

– Что ты так легко входишь в меня без рук.

– Так я к тебе уже привык.

– И это меня радует.

– А ты, Ир?

– Что я?

– Ты ко мне так и не привыкла.

– Ты имеешь в виду, что я с тобой не кончаю?

– Именно это, да.

– А тебе это надо?

– Трудно сказать.

Приподнявшись на локтях, я взял Ирину двумя руками.

Держаться за нее было удобно.

– В тупой порнухе все стонут, на самом деле все проще и спокойнее.

– Ты прав. Все проще и спокойнее. И мне больше нравится.

– Но все-таки я был бы рад, если бы у тебя получилось.

– На самом деле для меня это не обязательно. Мне хорошо с тобой и того достаточно.

– А…

Хотелось спросить, достаточно ли того Ирине с Сергеем, но я сдержался.

Вспомнил слова жены о смене приоритетов и спросил другое:

– А хочешь, я тебя поцелую?

– Почему спрашиваешь? Ты разве меня уже не целуешь?

– Не тут, а там.

– Хочешь приласкать мне клитор?

Меня всегда поражало, что женщины – эфемерные образы русской классики, бледнеющие от оброненного веера – без стеснения озвучивали этапы полового акта и детали половых органов.

Мужчины выражались куда более мягко.

– Да.

– Нет, спасибо.

– Ты меня стесняешься?

– Что ты, Саша? с чего бы я тебя стеснялась. Просто не люблю.

– И с Сергеем тоже?

Держать в себе вопросы я не мог.

– И с Сергеем тоже.

Ирина подалась ко мне сильнее.

– Мне достаточно вот этого.

– Не слишком глубоко?

Соединение наших тел было почти пронзающим.

– Нет, очень хорошо.

Не отпуская груди, я поцеловал Ирину – неторопливо и спокойно.

– Саш.

Она облизнула губы.

– Скажи, ты вчера не кончил потому, что устал?

Я вздохнул, вспомнив вчерашний вечер.

Она была очень хороша, но мне было уже не двадцать лет, чтобы продлевать наслаждение часами, а потом легко доходить до точки.

– Мне показалось, что устала ты.

– Чуть-чуть. Но я могла бы потерпеть.

– Не могла. Не должна была терпеть ради моего удовольствия.

– Ты настоящий мужчина, Саша.

Ее живот меня обжигал.

– За всю жизнь знаю только двух таких. Сергея и тебя.

Не отвечая, я снова ее поцеловал.

– Будешь кончать?

– Пожалуй да.