Евгений Петров - Старый дом. К 300-летию г. Перми

Женщина сладостно потянулась. Обернулась к Федору.

Сердце екнуло. Половинка кровати, на которой вчера блаженно лежал муж, была девственно пуста.

Таисия встрепенулась и вдруг явственно услышала стук.

– Вернулся! – вскрикнула она, выбегая как есть, в ночной рубашке, в сени.

На пороге стоял незнакомый солдат в потрепанной шинели.

От неожиданного испуга женщина вжалась в угол.

– Вы кто?

– Таисия Михалева? – вместо ответа спросил он.

Она только смогла кивнуть.

Мужик неловко стащил с головы шапку.

– Твой муж – Федор Михалев – погиб.

– Не-е-ет! Он же вчера был здесь…

– Он погиб еще летом во время вылазки австрияков…

А на тропинке медленно исчезали, растворялись вечерние следы Федора…

…

– И что это было? – спросил Егор, расширив глаза.

– Я не знаю.

Егору показалось, что Дом смутился.

– Ха-ха! Не знает он, – прозвучал еще один голос.

Егор стремительно обернулся. На стуле, за столом, сидел странный человечек. Растрепанная голова его упрямо склонялась к столешнице. Руки теребили взъерошенную бороду.

– А ты кто еще такой?

– Я-то? – человечек старательно пригладил бороду, однако она тут же снова сама собой растрепалась, – Я-то? – повторил старик и добавил горделиво, – Домовой я!

– Что видел и слышал, – скрипуче буркнул Дом, – то и рассказываю…

Егор устало поднялся. Стук падающих капель нагонял тревогу.

– Вот-вот, свалится что-нибудь на голову.

– Мы уже это обсуждали, – недовольно перебил его Дом, – говорю же тебе, НЕ СВАЛИТСЯ!

– Ну, да, – отмахнулся молодой человек, – вон, что с потолка-то льется.

Дом шумно вздохнул. Над головой Егора что-то прошебаршало. На удивление молодого человека капли почти сразу перестали падать.

Егор непроизвольно посмотрел в окно. Может, дождь уже кончился? Но нет: за окном по-прежнему висела сплошная пелена серых дождевых линий.

– В кои-то веки, – произнес Дом, – нашелся человек, могущий меня выслушать…, но и он куда-то навострился.

– Да слушаю я, слушаю!

Егор удобней уселся на стуле, откинулся на заскрипевшую спинку. Руки легли на столешницу. Зашуршали под ладонями разбросанные по столу бумаги…

…

Неспокойное время наступило. Таисия с мальчонкой съехала. А новых жильцов что-то пока не ожидалось.

Время от времени где-то вдалеке слышался нестройный шум. Изредка доносились громкие хлесткие звуки выстрелов.

Но все проходило в стороне. Редко-редко кто заглядывал во двор. А еще реже, кто добирался до последнего дома.

Иван Иванович старался меньше высовываться. Мало ли что… Разве что жена на базар сбегает. А сам Иван ни-ни…

Он даже из главного дома переселился подальше, в самую глубину просторного двора.

Тут-то его явно никто не потревожит. А сам он только в окна и поглядывал. Да, что там особо рассматривать. Банька стояла, хорошая, правда, бревенчатая, да береза возле нее шевелила ветвями под шум ветра. Ничего особенного.

Тоскливо стало Ивану. Решил он как-то сам на улицу выглянуть.

Взял револьвер, на всякий случай. Осторожно выбрался на крыльцо. Скрипнули под ногами доски. Качнулись перила.

Оперся Иван о столб, навес крыльца поддерживающий. Зашепталась о чем-то своем березка.

А Ивану показалось, что она именно его предостерегала.

Оглянулся мужик на дверь. Внезапно захотелось вернуться. Неизвестно еще, кто на улице шарахается. Подумал-подумал.

– А ну, его к лешему, – проговорил Иван Иванович, перекрестился и решительно шагнул с крыльца.

Зашуршал под ногами выпавший накануне снег. Закачала головой береза. С легким шорохом ссыпались с ветвей снежные хлопья.

– Не ходи! – послышалось Ивану.

Снова перекрестился мужик. Сунул револьвер за пазуху овчинного тулупа. Вдруг да пригодится. Решительно направился к воротам.

Вернулся нескоро. Весь какой-то потрепанный, без шапки. Волосы взлохмачены. Тулуп распахнут.

Вломился Иван в сени. Дрожащие руки долго брякали засовом и крюком, запирая двери. Прошел мужик в комнату, даже сапоги от снега не отряхнул.

Тяжело рухнул на диван. Крупными комьями отвалился налипший снег. Брякнул с досадой мужик по столу кулаком.

– Что случилось-то, Вань? – всполошилась жена.

– Ничего, – отмахнулся Иван, – плесни ка мне…

Грудь его тяжело вздымалась.

Он тревожно поглядывал на окна, словно ждал чего-то…

Поставила Авдотья перед ним стеклянный штоф с выпуклым двуглавым орлом. Налила в граненый металлический стакан прозрачной жидкости. Звучно выпил Иван предложенное питье, захрустел сочными огурчиками, которые Авдотья из подпола вытащила.

Вытер Иван рот рукавом, посмотрел на женщину ошалелым взглядом.

– Черт знает, что творится, – наконец проговорил он, глядя в пустоту, – еще вчера на доме управляющего болталась красная тряпка новой нынешней власти. А теперь нет ее. Сорвали.

Он снова приложился к стакану. Задергался кадык.

– Люди по улице бегают, суетятся. У каждого, почитай, ружье или револьвер. Шапку где-то потерял.

Разглагольствования Ивана прервал громкий стук в кухонное окно.

– Ну, вот, – буркнул мужик, выкладывая на стол перед собой оружие, – началось.

– Бум-бум-бум, – повторился стук.

– Ничего не поделаешь, – Иван прокрутил барабан револьвера, сурово взглянул на жену, – иди, открывай, что ли…

В комнату ввалился запорошенный снегом сосед. В руке он сжимал винтовку.

– Ты это, Степан… чего это? – протянул Иван, подтягивая револьвер ближе к себе.

Степан стряхнул снег. Блеснула на груди потрепанной шинели серебряная медаль, полученная еще в Германскую.

– Красные бегут! – не то торжествуя, не то сожалея проговорил Степан, подходя к столу.

Снег, свалившийся с валенок, образовал небольшие лужицы.

– Ого! – Степан подхватил штоф замерзшей рукой и прильнул прямо к горлышку.

– Нно, – одернул его Иван, – не балуй!

– А что, не балуй, – взвился посетитель, – наши к городу подходят. Говорят, сам генерал Пепеляев пожаловал.

– Так ить, хорошо это, – заметил Иван, успокоившись, – почто же прямо из бутылки-то пойло хлебать?

– Надолго ли? Вот в чем вопрос?

– Что значит, надолго ли? – возмутился Иван Иванович, – да где уж красным с Пепеляевым-то справиться?…

***

…Прошло какое-то время. Жарко стало во дворе. Зашелестела береза листьями. Птички запели. Поднялись в огороде, какие-никакие посадки.

Но опять неспокоен стал Иван. Опять взялся боеприпасы проверять. Грохот издаля приближался к городу. Такой, что время от времени дребезжали стекла. Теперь даже Авдотья не особо покидала дом.

– Все-таки красные не оставляют нас в покое, – ворчал Иван, – то и дело поглядывая в окно, – того и гляди обратно возьмут город. Ох, и не поздоровится тогда.