Алиса КЛИО - Немир

– Похоже, завтрак отменяется, – шепнул Арон королю, и тот, молча кивнув, приветливо махнул рукой вошедшему.

– Вижу, кое-кто из архаиков уже явился сопровождать нас. Не затрудняйте себя: сегодня мы не намерены задерживаться.

– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – тихо сказал пришелец, откидывая капюшон, – если я рядом, значит, в радиусе километра ни одного архаика нет.

Галахад спокойно и внимательно разглядывал его некоторое время. Наконец королевская память прояснилась, и её мозаика явила образ, ранее ускользавший от сознания. Имя пришло следом.

– Ах, Дарслаг… да? Приветствую, друг мой!

Где-то примерно на четверть миллисекунды король задумался: а вдруг да такое обращение шокирует чопорного и официального рыцаря? Но потом махнул рукой – сделанного не воротишь.

– Да, это я. Не ходите сегодня на дебаты. Это ловушка, чтобы оттянуть время. То, что я Вам сейчас скажу, ещё никому не известно, но Ваше место – не на Совете, а в двух часах ходьбы отсюда, на западном берегу Дивной. Готовится грандиозное сражение, и Вы должны быть с Вашим народом. Вы понимаете, Король? Там будут убивать, – Дарслаг облизнул пересохшие губы. – И много!

Галахад молча смотрел на него, осмысливая эту новость.

– Ваша одежда, – сказал рыцарь.

Удивлённый король машинально принял из его рук два белых балахона с эмблемой Рыцарей Определённого Образа Мысли, сокращённо ООМ, – скрещённые мечи и восходящее солнце.

– Обычная маскировка всё равно не поможет, – пояснил Дарслаг, – только вызовет противоречивые чувства.

Казалось, кармовник совершенно не беспокоился о том, какие чувства вызывает он сам. Обернувшись, Галахад поймал взгляд Арона, и в нём было столько красноречия, что более впечатлительная, чем у короля, натура непременно отступила бы под таким нажимом. Но Галахад уже принял решение, или, скорее, принял как данность то, что было решено за него.

– Арон, – произнёс он едва слышно, – возьми мой меч.

Тот повиновался, задержав на рыцаре испытующий взгляд.

– И всё-таки, как насчёт завтрака?

– Благодарствую, – ответил Дарслаг. – Надеюсь, сегодняшняя битва утолит мою жажду крови.

И он шагнул через порог.

– Арон, – шепнул король, – мы должны следовать за ним.

– Уж конечно, – буркнул тот. – Нельзя же пускать его к людям!

И, захватив снаряжение, целитель бросился следом за королем.

На улице оба убедились, насколько полезной оказалась одежда Рыцарей Храма. Вокруг них словно воздвиглась ледяная стена отчуждения и страха. Люди, идущие навстречу, жались к домам или вообще предпочитали переходить на другую сторону. На них даже не смотрели, поспешно отводя взгляды. У Галахада сложилось впечатление, что они испугаются любого, кто отмечен официальными знаками, даже если это будет фонарный столб.

– Что-то горожане не слишком льнут к своим защитникам, – заметил король, когда они таким образом миновали несколько кварталов. Рыцарь в ответ только пожал плечами.

– Это всё чрезвычайное положение, – равнодушно ответил он. – Никому не понравится, когда задерживают прямо на улице, а наутро близкие узнают неприятные новости, – Дарслаг нахмурился. – Они говорят, что нами движет корыстное желание «освоить средства», выделенные Магистром. Бездарная злопыхательская ложь! Мы работаем на износ.

– И такое происходит каждую ночь? – спросил Галахад в крайнем изумлении. – Почему я ничего не знаю об этом?

– Ваше положение защищает Вас от мерзостей, творящихся вокруг, Ваше Величество.

Арон приподнял бровь. Под словом «мерзость» добрый рыцарь разумел деяния хулиганствующих элементов, систематически нарушающих чрезвычайно положение, и никак не иначе. И не было его вины в том, что фраза прозвучала столь двусмысленно, а потому…

– Что правда, то правда, Галахад, – великодушно поддержал целитель. – Ты даже не слышишь, когда при тебе чертыхаются.

Дарслаг промолчал, однако было заметно, насколько покоробил его тон целителя. С точки зрения рыцаря это была непростительная фамильярность.

– Куда мы идём сейчас?

– На Главную Площадь к обиталищу Магистра. Если мои предположения верны, и он откажется давать комментарии, Вы, Ваше Величество, окажетесь единственным, кто способен подготовить людей.

«Особенно отрезвляюще подействует на них моё появление в этом наряде», – подумал Галахад. Теперь тактика Дарслага открылась ему в истинном свете. Король вздохнул.

– С Монтернором я поговорю сам, – произнёс он. «Это всё, что мне осталось», – промелькнула мысль.

Они продолжали идти и вскоре свернули на Главную Улицу. Утреннее солнце медленно выплывало из-за фиолетовых облаков; в этот ранний час оно было нежно-золотистым, и его свет придавал серым строениям Города ни с чем не сравнимый изысканный тон. Казалось, серый цвет сразу обзавёлся множеством оттенков, вобрав в себя все краски радуги. За несколько кварталов до Главной площади Галахад заметил на одной из крыш художника, устанавливающего мольберт, и вздрогнул от саднящего чувства, которое посещало его довольно редко, но гораздо чаще, чем он сам того хотел.

Творец воплотил в короле Нирвалана грандиозный замысел, и, тем не менее, сейчас Галахад хотел поменяться местами с простым художником. Но это было недоступно ему. Сильфанеи могли создавать грандиозные произведения (вроде Храма Галахада, теперь разрушенного), но исключительно из практических соображений, руководствуясь здравым смыслом и традиционным каноном. Им было чуждо чистое созерцание и чистое искусство. Только люди увековечивали в творениях бессмертное мгновение, и это ставило их вровень с высшими существами. Галахад мог оставаться лишь истинным ценителем красоты, созданной чужими руками.

Он с усилием заставил себя отрешиться от таких несвоевременных мыслей и облегчённо улыбнулся, увидев недалеко впереди силуэт резиденции Монтернора.

– Здесь я вас оставлю, – предупредительно произнес Галахад, оборачиваясь к спутникам.

Дарслаг церемонно наклонил голову, Арон ограничился лёгким кивком. Оба думали одно: король извиняется за то, что намерен оставить их наедине. Оба досадовали на это обстоятельство, но каждый – по своим причинам.

Целитель и рыцарь знали друг друга давно – как говорится, столько не живут. Это объяснялось тем, что кармовники ООМ были долгожителями генетически и относились к правящей расе, как и Магистр Немира. Арон же был обычным человеком, пока не встретился с королём и не вошел в резонанс с его глобальными процессами. Такая разная природа их долголетия накладывала свой отпечаток и на их мироощущение, во многом диаметрально противоположное.

Арону не раз приходилось возвращаться в Немир без своего августейшего спутника, который предпочитал находиться там, где больше всего нуждались в его отваге и великодушии; Магистрат Немира нуждался скорее в информации, необходимой для составления стратегических замыслов на будущее. Так Арон впервые сошёлся с рыцарями и продолжал поддерживать с ними отношения. В том числе и с Дарслагом, так что мог с уверенностью сказать: если сам он старался меняться со временем, развиваясь как личность, то Дарслаг считал себя совершенным изначально, поэтому не менялся совсем. Но это не тревожило Арона, пока нынешнее частное приглашение Магистра не заставило его пересмотреть свои взгляды на баланс сил в Немире: по какой-то непонятной причине Монтернор не хотел ставить рыцарей в известность. И об этих тенденциях следовало молчать как можно дольше.