Марина Сарычева - Девушка в сонном царстве

– Дело даже не в деньгах… Безработные куда-то исчезают! Вспомни нашего соседа Ваку: сначала потерял работу, потом и сам исчез. А вчера его комнату занял какой-то мужик. Значит, Вака точно не вернется. И куда он, по-твоему, делся? Не знаешь? Так я тебе скажу – его слопали каачи!

Мои губы нехотя пришли в движение и загнусавили.

– Тетя Мака, не ори, уже встаю.

Мое новое тело внезапно оперлось на руку и спустило с кровати ноги.

Все сомнения остались позади: теперь я в теле гнусавой Рики. Выходит, я вовсе не проснулась, а продолжаю спать.

Да что же это за напасть такая?! Что за пошлый сериал во сне?!

«Успокойся, Марго! Давай-ка без паники. Все сны рано или поздно заканчиваются».

Тем временем Рика, сунув ноги в рваные тапки без задников, подходит к мутному зеркалу и сонно смотрит на себя.

Я тоже смотрю на нее и не верю своим (точнее, Рикиным) глазам. Если вошедшая в комнату женщина – пародия на тетю Машу, то сама Рика – пародия на меня. Она – это я, но резко раздавшаяся вширь и ставшая заметно ниже ростом, с расплывшимся носом, небольшими серенькими глазками и словно припорошенными пылью волосами.

Я, всегда считавшая себя красоткой, с ужасом смотрю на отражение в зеркале и отчаянно пытаюсь себя убедить, что эта плотная, почти квадратная девица не имеет ко мне никакого отношения!

Сама девица оказалась вполне собой довольна. Сбросив перед зеркалом мешкообразную ночнушку, она обнажила свое тело – мускулистое, плотное, почти без талии и с легким намеком на грудь. Минуты две полюбовавшись своей фигурой, она достала из шкафа серые брюки из грубой брезентовой ткани, бледно-красную рубашку с рукавами до локтей и натянула все это на себя. Затем расчесала гребнем жидкие темные волосы, остриженные по типу «каре» чуть выше плеч, и подрисовала себе брови угольком.

Тетя Мака, наблюдавшая за ней, снова повысила голос.

– Да иди, наконец, красавица!

– Уже ухожу.

Девица взяла с табуретки холщовую сумку и снова открыла скрипучие дверцы шкафа.

На нижних полках лежали продукты, завернутые в серую бумагу, и стояло несколько бутылей темного стекла. Часть продуктов она сложила в сумку (краюху хлеба, кусок заветренного мяса со странноватым запахом и бутыль с какой-то темной жидкостью). Бросив быстрый взгляд на Маку, что-то достававшую из печки, незаметно положила в сумку большой железный нож.

«Сегодня Жака мне за все заплатит!».

Набросив сумку на плечо, Рика махнула тетке рукой и толкнула наружу серую дверь.

Мы оказались в сумрачном зальчике, в который выходило не меньше десятка дверей. Одна из дверей была чуть выше и шире других и даже имела врезной замок. К этой двери и направилась девица. Открыв замок примитивным ключом, вышла из дома и заперла дверь за собой.

Фу, какой же здесь ужасный воздух! Не воздух, а смесь дурнопахнущих газов. Главная пахучая нота, похоже, сероводород, но присутствуют и незнакомые мне примеси. Пусть и не мои легкие этим дышат, а как-то неприятно…

А еще здесь очень сильный ветер. Ветер не холодный, я бы даже сказала – тепловатый, но не будь я в столь приземистом и крепком теле, он бы точно сбил меня с ног.

Впереди лишь серые одноэтажные дома-бараки, стоящие друг к другу чуть ли не вплотную, да выложенная каменными плитами дорога, по которой куда-то спешат низкорослые люди в рабочей одежде. Растений не видно совсем, возле домов и вдоль дороги только темная иссохшая земля. Ну что за убожество!

Не обращая внимания на унылый пейзаж, Рика бодро зашагала по дороге. Ветер дул ей в спину, придавая дополнительное ускорение. Пока она шла на работу, в голове у нее вертелись странные мысли.

«Надо быть очень осторожной… Предложу махнуть настоечки… Ради настойки пойдет куда угодно… Зайду со спины и ударю… Сброшу в горячую яму… Никто подлюку не найдет!».

Вспомнив о ноже в заплечной сумке, я заподозрила недоброе. Похоже, Рика решила кого-то убить. Какую-то «подлюку».

Я вдруг вспомнила «сестричку» Маргариту, невольно сравнивая ее с Рикой. Как говорится – почувствуйте разницу! Если первая и слышать не хотела о насилии, то вторая – девушка лихая и отчаянная. С ней надо быть поосторожнее!

Все мысли Рики я читала так же просто, как если бы она их говорила вслух, что было совершенно невозможно с мыслями другой «сестрички». Объяснение нашлось быстро: Маргарита была девушкой продвинутой, поэтому легко скрывала свои мысли, а Рика довольно примитивна.

Примитивность новой «сестрички» позволяла надеяться, что уж она-то мои мысли не прочтет. По крайней мере, до тех пор, пока я этого не захочу.

Я решила разузнать о ней побольше, а пока себя не обнаруживать.

Минут через двадцать дорога уперлась в железный забор со шлагбаумом, перед которым выстроилась очередь из мужчин и женщин, таких же коренастых и приземистых, как Рика.

Вместо того, чтобы встать в конец очереди, «сестричка» пошла вперед, кого-то высматривая. Внезапно она остановилась, и я почувствовала, как ее губы тронула улыбка.

– Здравствуй, Киря! – прогнусавила она, хватая за руку русого парнишку. – Пустишь меня в очередь?

– Еще чего! – взвизгнула стоявшая рядом девица. – Пошла вон отсюда! Нечего чужих парней клеить!

Ненависть, как сноп огня, взметнулась в душе у «сестрички», но наружу так и не вырвалась. Губы Рики по-прежнему улыбались.

Я же испытала настоящий шок. Эта парочка из очереди… Конечно же, я сразу их узнала.

Приземистый, широкий, почти квадратный парень, с грубым лицом и мутными синими глазками, с дурацким именем Киря, был злой карикатурой на моего Лопатина. А его корявая коротконогая подружка с редкими светло-желтыми патлами была пародией на Жанку Сидорову.

Сделав удивленные глаза и стараясь выглядеть как можно добродушнее, Рика быстро загнусавила.

– Что ты, Жака? Зачем мне твой Киря? У меня есть Кока, мы уже неделю вместе. Я правду говорю! Не веришь – спроси у Коки.

Показное добродушие давалось Рике с большим трудом – в ее сердце по-прежнему бурлила ненависть. Но сильнее всякой ненависти в ней пылала любовь к корявенькому Кире, от которой она буквально задыхалась. Оба чувства (и любовь, и ненависть) она никак не проявляла внешне, и я невольно поразилась ее выдержке.

Жака все-таки пустила Рику в очередь. Все вместе тут же стали обсуждать каких-то Мику с Люкой. Речь ребят по большей части состояла из неприличных слов и пошлых шуточек.

Я не очень-то прислушивалась к общей болтовне, потому что Рика продолжала думать об убийстве. У нее был вполне конкретный план, а не просто девичьи фантазии, и весьма решительный настрой. Неужели я увижу в этом сне, как моя «сестричка» убивает Жаку?

Интересно, почему мне это снится? Может, потому что я должна «сестричке» как-то помешать? А если сон – это задачка, которую я обязана решить? Сумею помешать убийству – сон закончится, не сумею – будет продолжаться.