Галина Юхманкова - Очерки

Вторым неприятным моментом в жизни Искры стало печальное осознание того факта, что ее семья, семья советских инженеров, по сути, нищая. Родители живут на одну зарплату, постоянно занимая деньги у состоятельных знакомых и отказывая себе во всем. Еще в раннем детстве, приезжая в гости к своей богатой тете, Искра поражалась обилию и разнообразию продуктов, многие из которых вообще видела впервые. Тогда она искренне не понимала, почему двоюродные брат и сестра выбрасывают в сарай практически новые ботинки или сапоги, у которых всего лишь вышла из строя молния или оторвался язычок. Почему родители не ругают их за пропавший велосипед, а они не боятся оставлять дорогие игрушки на улице как попало, даже не вспоминая о них. Все это приводило наивную Искру в огромное недоумение, и только позже она поняла, что есть семьи, где можно себе позволить такие вещи, и семьи, где такое невозможно было даже и представить. В семьях второго типа, к которому принадлежала семья Искры, даже слово «деньги» считалось совершенно оскорбительным и оскверняющим все кругом.

Родители Искры считали, что деньги в жизни вовсе не главное. Наверное, потому, что у них денег никогда не было. А если чего-то нет, не стоит и расстраиваться. Родители были типичными представителями советской интеллигенции, ленивой, безвольной и безропотной, осуждавшей всякого рода «рвачество» знакомых, которые подрабатывали где только можно, чтобы купить машину или дачу. Родителей устраивало то, что у них в семье все, как у всех: квартира, полученная от государства, двое детей, кошка, бабушкин огород и дедушкин дом. Правда, они пошли в отрыв от соседей, отдав Искру учиться музыке и купив ей в кредит пианино. Однако очень скоро соседи подтянулись, приобретя и своим детям такие же инструменты и отправив своих чад в музыкальные школы. И снова все стало, как у всех. Правда, Искре и ее младшему брату иногда перепадали хорошие иностранные вещи, которые покупала их богатая тетя и которые, к примеру, не подходили ее детям. Тогда-то Искра и начала понимать, что такое счастье, когда ты идешь в импортных джинсах и кофточке, как у детей из прибалтийских советских кинофильмов, и на ногах у тебя самые замечательные на свете кроссовки. Ты чувствуешь себя уверенно и раскрепощенно, даже с некоторой долей превосходства. Конечно же, Искра была счастлива и без этих шмоток, когда, например, отправлялась кататься с родителями на лыжах, когда были летние каникулы, и еще много-много раз. Но все это счастье было совершенно обыденным и не воспринималось всерьез.

В школе Искра училась, как все, была твердой хорошисткой, осмотрительно держала нейтралитет в отношениях с ботаниками, хулиганами или местными шалавами. Общественная деятельность, которую она вела в детском саду, участвуя на первых ролях во всех новогодних спектаклях и представлениях, постепенно сошла на нет. Искра все еще лучше всех читала героические опусы советских поэтов на слетах юных пионеров и бесконечных торжественных линейках, посвященных Дню Победы. Однако к старшим классам это была уже не та задорная Искра, какой знала ее любимая бабушка. От прежней Искры осталась лишь оболочка, Искра потухла, сморщилась и старалась жить как можно незаметнее. Она не помнила, как и почему это произошло, возможно, во всем был виноват пресловутый переходный возраст, когда у открытых и впечатлительных детей вдруг появляются комплексы неполноценности. А ведь Искра всегда считала себя слишком полной и ужасно некрасивой. Мама говорила ей, что она совершенно обычная и никогда ни за что не хвалила, понижая тем самым самооценку девочки. Хотя, скорее всего, у Искры просто исчезло по-детски восторженное восприятие мира, хотя до конца своей жизни в глубине души она оставалась открытой и наивной девочкой в розовых очках.

Поступив после школы в МГУ, Искра до третьего курса оставалась крайне скованной и зажатой. Она не могла смотреть на свое безобразное отражение в витринах магазинов, с завистью любовалась раскрепощенными и умеющими себя подать однокурсницами. Лишь после того, как на нее стали обращать внимание молодые люди, Искра почувствовала себя уверенней, в ней появился какой-то шарм. Она больше не стеснялась своего отражения в окнах метро, однако за ней все еще никто не ухаживал. Мама никогда не учила Искру, как нужно держать себя с мужчинами. Такой темы, как секс и взаимоотношения полов, дома вообще не поднималось, ведь это была интеллигентная семья. Даже о том, как именно появляются дети, Искра узнала только в пятнадцать лет своих одноклассниц, причем в довольно пошлой форме. Впервые поцеловавшись в двадцать один год, в двадцать три она твердо решила, что нужно взрослеть и стала женщиной, закрутив роман с сотрудником компании, в которой работала. Как и все тонкие натуры с крайне заниженной самооценкой, Искра, не получившая в детстве достаточного количества тепла и ласки, стала крайне податлива на любые проявления интереса к ее скромной персоне. Поэтому она немедленно приняла первые в ее жизни серьезные ухаживания абсолютно несимпатичного и довольно оригинального молодого человека, с которым познакомилась совершено случайно. И который на поверку оказался банальным фанатиком-ортодоксом, пытавшимся запретить Искре надевать платья желтого, оранжевого и иных неправославных и подозрительных расцветок.

Расставшись с ним, Искра вдруг получила неожиданный подарок судьбы: ее пригласили в крупную компанию на прекрасную должность с хорошей зарплатой. Университет к тому времени был оконцен, и Искра с головой ушла в работу, тем более, что деловую карьеру она предпочитала семейной. Через год ей доверили вести дела небольшого дочернего предприятия, а еще спустя полтора года она погибла в автомобильной катастрофе, возвращаясь с работы домой. Искра не оставила после себя ничего, кроме хороших отзывов, теплых воспоминаний и груды искореженного металла на обочине подмосковного шоссе.

После школы Сашенька Лазарева не поступила в Историко-архивный институт. Конечно же, она чувствовала, что совершенно не подготовлена к экзаменам, хотя и посещала подготовительные курсы, будучи крайне целеустремленной барышней. Провалив вступительные экзамены и на следующий год, Сашенька заметно приуныла. Тут ее и подловила мама, женщина умная и интеллигентная, прошедшая в долгих духовных исканиях типичный для советского инженера путь от йоги к православию. Внушив наивной Сашеньке, что та никуда не поступит без обращения к Богу, мама стала брать Сашеньку с собой на воскресные литургии. Поскольку к Богу обычно обращаются люди слабые духом, немощные или сломленные несчастьем, Сашенька, с ее позитивным взглядом на мир и неуемной энергией, долгое время чувствовала себя крайне неуютно в этом экзотическом коллективе. Постепенно к ней пришло осознание того, что отрешение от мира и благ цивилизации очень даже удобная штука, особенно для стеснительных, неуверенных в себе и ленивых. Не нужно за собой ухаживать, посещать салоны красоты и следить за питанием, дабы не растолстеть. Ведь здесь, под сводами церкви, приветствовалась только естественная красота. Не нужно модно одеваться, ведь это огромный грех. И, сама не заметив как, Сашенька втянулась в этот расслабленный ритм жизни, предполагавший лишь смирение и послушание во всем. Сашенька привыкла к церковной жизни, она медленно поплыла по ее течению, не забывая, однако, готовиться к вступительным экзаменам.