Галина Юхманкова - Из детства

Воспоминания из детства. Россия, 70-80-е годы прошлого века. Советский детский сад, школа, каникулы в деревне.

Часть 1. Детство

У меня мама – военный. Ну, не совсем настоящий, а как будто, понарошку. Она в военной части работает. Там только моряки и офицеры – настоящие военные, в форме. А женщины все – они на электронно-вычислительных машинах печатают. И формы у них нет военной. Жалко. Мне форма военная очень нравится. Кители синие, пуговицы блестящие. Кокарды золотые на фуражках. Кортики в специальных сумочках. Кортики – ножики большие. Рукоятки у них широкие, с позолотой. Жалко, что женщинам в военной части форму не дают. И кортики не дают тоже….

Там вообще все смешно очень: моряки есть в военной части, а моря-то и нет. Ага, нету моря совсем! Это же Москва почти. Тут никаких морей не бывает. Речки только разные. И у мамы в военной части – речка маленькая. А моряки думают почему-то, что это – море. Наверное, они и моря не видели никогда. Как же можно море с речкой спутать! А они путают. И Праздник Нептуна всегда устраивают. Глупые такие! Тельняшки снимают, красками себя раскрашивают, короны картонные на голову надевают, и в речку прыгают! Как дети прямо маленькие. Я вот даже в школу еще не хожу, но чтобы вот так – ну, ни за что бы не вымазалась! Стыдно ведь… Зрители сидят, на моряков раскрашенных смотрят, и удивляются. Женщины-то многие, конечно, даже радуются. Почему, интересно, они радуются?

Я люблю, когда мама с работы пешком идет. Через Пучковский лес. Она тогда земляники много приносит. Прямо на веточках. В лесу земляники много, и крупная такая вся! И мама радостная. А меня уже бабушка из детского садика забрала, и я маму дома жду. И землянику тоже.

Меня мама только отводит в садик, а забирают бабушка и тётки мои. Тетя Валя и тётя Рая. Потому что мама на работе, а потом в Москву едет. Учиться. Ей в институте интересней, чем со мной. А тётки все дома. И им со мной интересней. Они у меня хорошие. Только тётя Валя мне колготы всегда узлом связывает. Чтобы я не бегала много.

Мы раньше с бабушкой и дедушкой жили, на поселке. Там хорошо. Мышей нет. А вот в маминой деревне есть мыши. Спишь в терраске, и слышно, как они за стенкой над ухом бегают. Страшно. Не люблю в деревенской терраске спать. А вот на поселке – люблю. Дом у дедушки большой, финский, красивый такой. Как у Кржемелика и Вахмурки из мультфильма, и внутри – чисто. И яблони в саду растут. Бабушка у меня добрая, клубнику из компота разрешает кушать. Собака там есть – Тобик. На лисичку толстую похож. Рыжий, а лапки коротенькие. Хороший. За просто так не брешет. Так дедушка говорит. Не лает громко, то есть. И тарантас у меня на поселке деревянный. Меня дедушка в нем по саду катает. Там колёса маленькие к деревяшке привинчены. И гнутые перекладинки по бокам. Это ходунки мои раньше были, когда я ходить не умела. А теперь дедушка тарантас смастерил.

Только я однажды в тарантасе этом застряла. Когда уже подросла немножко. Ох, я и испугалась! Ни рук, ни ног вытащить не могла! Я тогда громко очень кричала. От страха. Даже соседи заволновались, что это с ребенком случилось. А всего-то я просто выросла! И мы в квартиру переехали, в Академгородок, на Пионерскую. Мама в институте работала, и ей квартиру от института дали. За то, что она там работает.

Квартира наша удобная, на первом этаже. Не надо по лестнице подниматься, как другим. В кухне – подвал большой. До нас здесь фотограф жил. Фотографии в подполе проявлял. Ну, делал фотографии, то есть. Из фотоаппарата на бумагу. Интересно очень и здорово! Мой папа тоже фотографии делает. Лоточки у него есть красивые, прозрачные. Оранжевый и красный. Там вода налита. И пинцетики металлические, блестящие, рядом лежат. И баночки круглые разные, где опасные химикаты, проявитель и закрепитель называются. И мне трогать нельзя. У нас большой фотоувеличитель в подполе стоит. Кувшин длинный. Как в магазине «Соки-воды», только другой. Из железа, и серебристый весь.

Свет в ванной нельзя включать, когда мы с папой фотографии делаем. Иначе пленка засветится. И не получится ничего. Люблю смотреть, как папа пустые листочки в воду кладет, и на них картинки появляются. Вот Тобик, вот я с бабушкой, вот мама идет. Потом картинки на большой прозрачный лист из плексигласа наклеивать надо. И скалкой специальной резиновой по ним катать. Чтобы вода ушла, и фотографии высыхали быстрее. А потом фотографии с плексигласа собрать надо, и под тяжелый пресс положить. Чтобы выпрямить. Потому что сгибаются сильно. Очень мне интересно фотографии с папой делать. Жалко, спать пора. Завтра – в садик.

У нашей группы веранда на дорогу выходит, на улицу Юбилейная. Садик новый, красивый такой весь. Здесь у всех детей мамы и папы в институте работают, где мама моя. Сначала я в ясли старые ходила. Одноэтажные совсем, и яблони вокруг насажены. И запах молочной каши стоит. Только эти ясли я не помню вовсе. Я маленькая была. Всего один годик. Мама говорит, я ревела всегда и капризничала. Не хотела потому что рано утром из дома в ясли уходить. И почему не хотела, интересно? У нас и воспитатели были хорошие, Таисия Александровна и Анна Ивановна. И нянечки добрые. Они с нами из яслей в старый садик перешли, рядом. Но, конечно, новый садик, на Юбилейной, намного лучше!

Хотя однажды зимой у меня здесь санки украли. Новые совсем, со спинкой. А оставили нам старые какие-то, без спинки. Обидно очень. Ну, зимой вообще не весело. Холодно потому что. И валенки в сугробах застревают, когда на горке играешь. Дворники всегда горки снежные около подъезда наваливают, и интересно по ним забираться, кто выше. А валенки – на вырост, и в снегу застревают. Глубоко очень. И домой босиком, в одних носках идти приходится. Мама ругается сильно. А папа идет валенки искать.

Зимой я люблю на посёлок к бабушке и дедушке ездить. На санках. Дедушка горку в саду заливает. И я в большом белом тазу скатываюсь далеко-далеко, до Тобиковой будки. Тобик меня обнюхивает и хвостом виляет. Обратно домой папа мешок картошки везет. И банки с огурцами солёными и капустой. На моих санках. А я тоже на санках хочу. Потому что – в горку. И идти неудобно. Взрослым-то хорошо. Они вон, оденутся себе, как хотят. Пальто какое-нибудь, сапоги…И идут в горочку легко. А тут тебе и валенки с галошами, и три кофты, и шуба каракулевая на вырост в ногах путается. Платок из-под шапки на глаза лезет. Никакого удобства же! Мой папа добрый. Он меня всегда на санки сажает, если я долго очень ною. На санках – здорово. Мешок с картошкой неудобный, конечно. Зато я банки придерживаю, чтобы не упали вдруг. А мама – вот барыня какая – ничего не везет. Просто так себе идет, гуляет. Даже папе не поможет никогда.