Александр Вегнер - Трудармия. Повесть

Трудармейки не чувствуют ни рук, ни ног.

Все ли дошли? Никто не отстал? Да кто знает – не оглядывались. Наверное, все.

– Спросить, что ли, где мы?

– Товарищ военный! Какой это город?

– Какой надо!

– Военная тайна что ли?

Привели в баню. Выдали по куску нестерпимо вонючего мыла. Приказ: обязательно вымыть им голову – от вшей.

В предбанниках раздевались партиями. Народу – не протолкнуться. А в помывочной вода – еле тёплая. Не только не согреешься – а наоборот, все трясутся.

У Марии коленки обморожены, у тёти Эммы – пальцы на руках и ногах. Гусиным жиром бы смазать, да закутать махровым полотенцем.

Ага! Даст сейчас кто-то и жира, и полотенце! А снаружи уже торопят: быстрей, быстрей, многим ещё надо помыться!

В предбаннике, кажется, холоднее, чем, когда заходили. От мокрых тел поднимается пар. Челюсти дрожью сводит, зуб на зуб не попадает.. Господи, и обсушиться нечем! Одежду – прямо на мокрое тело. И опять торопят – на улицу, на мороз и жгучий ветер.

– Стройся!

А как строиться? Большинство – колхозницы. Конечно, немало и горожанок из Энгельса и Марксштадта 10 10 Марксштадт – так до 1942 года назывался город Маркс. , но и они на заводах, да в учреждения никогда не строились, а в Сибири тем более! Всех тянет в кучу, а не в ряд.

– Не толпись, не толпись! В шеренгу становись! Эх, бестолковые бабы!

Двое военных кое-как построили женщин.

– Налево!

Налево – это куда? Одни в одну сторону повернулись, другие в другую…

– Линкс, Эмма-танте 11 11 Тётя (нем.). .

– Вот именно! Линкс! Шагом марш!

Пошли. Хоть трудовая, но всё же армия. Только жалкая: солдаты её в пимах, повязаны платками по самые брови, да ещё и носы норовят спрятать. Кто в чём: в старых и не очень старых пальто, в ватниках, а кто и в тулупе, правда одна в щегольском пальто. Красивая, стройная, высоко держит голову – та, что про Москву спрашивала…

За плечами мешки: а что там – много ведь не утащишь! Как там в приказе о мобилизации было сказано: явиться с запасом белья, постельными принадлежностями, кружкой, ложкой и 10-дневным запасом продовольствия.

Ведут в город. А может и не город вовсе, а большое село. Барак рубленный. Над входом: «Столовая». Один военный встаёт в строй посередине, растопыривает руки, загораживая путь, другой командует: «Передние, заходи!».

Остальные остаются, топчутся на морозе.

Народу много. Вдоль окон в два ряда столы, столы, столы. В углу слева три раздаточных стола. На среднем алюминиевый бак. Над ним пар. Трудармейки подходят, не раздеваясь, затылок в затылок. Три женщины-раздатчицы разливают суп в алюминиевые миски – наливают почти до краёв. Дальше отдельный стол. С него дают кусочек хлеба – чёрного, как смоль. Суп горячий – радость для намёрзшегося организма, но почти пустой: несколько картошинок на дне, да немногочисленные листочки капусты гоняются друг за другом.

– Lauder Wasser, lauder Wasser! 12 12 Одна вода (нем.) – говорит высокая пожилая женщина-трудармейка.

Едят долго, приятное тепло растекается по телу, добирается до самых ступней. У кого-то даже испарина на лбу. Хлеб, такой чёрный, но вкусный: сладкий, сладкий. Мало только. Не удержались – достают из мешков сухари от десятидневного-то запаса – что в поезде не съели. Но пора и честь знать – снаружи мёрзнут подруги по несчастью.

Трудармейки сдают миски на третий стол, тянутся к выходу. Навстречу следующая партия:

– Лаудер вассер! Лаудер вассер! – встречает их одна их раздатчиц. Она уже выучила новое выражение и ей весело повторять необычные слова.

Согрелись, но голод остался – только слегка утишили его.

Тучи между тем разошлись, выглянуло низкое зимнее солнце.

Дождались пока все поедят. Опять команда строиться – теперь в две шеренги.

– Направо!

Повернули направо.

– Шагом марш!

Пошли – уже из города… Или из села – так и не поняли!

– А куда идем?

– Куда надо, туда и идём!

– Далеко хоть идти?

– Недалече, девяносто километров. Дня за три – четыре дойдем.

– А вы с нами?

– Так точно! Доведём и сдадим, как положено – в полном составе.

– Да ладно, старшина, тайны-то нету. В село Отважное 13 13 В настоящее время – входит в состав города Жигулёвска. идем. Нефтепровод будете строить.

– Отважное, это где?

– Жигули? Слышали?

Жигули!!! Господи! Там Куйбышев, потом Саратов, через Волгу – Энгельс, а между Куйбышевым и Саратовом Марксштадт – Это же почти рядом с домом!!

В посёлок Отважный пришли только на четвёртый день к обеду. Посёлок строился. Проходили мимо каких-то котлованов, каркасов, ждущих обшивки и засыпанных опилками и стружками; рубленных и кирпичных строений.

Пустыри, бараки, за ними двухэтажные дома – наверное центр посёлка. Потом деревенские дома села Отважное. А дальше на севере надо всем этим возвышались заснеженные горы – с лесом и без него. Они казались громадными, а домики у подножья сказочно крохотными – для гномиков, а не для людей. В просветах между горами блестел лёд Волги.

Наконец их привели к рубленным баракам, по виду довольно новым, но построенный наспех, для временного проживания.

Бараков было четыре. Трудармейки построились на площадке между ними. Откуда-то явилась женщина в тулупе, тёплой шали и вязанных варежках. Сопровождавшие военные опять выкликали доставленных по списку, и те делали два шага вперёд. Женщина крыжила их в своих бумагах карандашом. Открыжив сотню, скомандовала:

– В первый барак.

Открыжив вторую:

– Во второй барак.

Марию и тех, кто был ей знаком по поезду, отправили в последний четвёртый.

Вход в него был точно посередине.

Из тамбура двери вели налево и направо в две длинные комнаты. В каждой стояла печь с железной трубой и вдоль стен двухэтажные нары. Разобрали места. Марии досталось верхнее место. Снизу устроилась тётя Эмма. Слева от неё на верхних нарах Эмилия, а справа – сверху и снизу сёстры Шульдайс.

Вскоре за ними пришла женщина и повела обедать. Столовая – такой же длинный барак, только вдоль стен не нары, а столы и скамейки.

На обед дали суп, с несколькими крохотными кусочками какой-то рыбы. На второе – кашу из крупы, происхождение которой было сложно определить.

Вернулись в свой барак. Тётя Эмма расположилась поспать. Эмилия, порывшись в вещевом мешке, достала гребень, распустила косу и принялась расчёсывать густые золотого цвета волосы.

Вдруг хлопнула дверь и в комнату вошла женщина, которая принимала их на площади. Увидев Эмилию, удивлённо замерла и воскликнула:

– Рапунцель! Живая Рапунцель 14 14 Девушка с длинной золотой косой – персонаж сказки братьев Гримм !

Но, спохватившись, сказала уже громко и властно: