Басти Родригез-Иньюригарро - Иерихон

– Иногда мне хочется запустить в вас стулом, – улыбнулся Кампари.

– Желание вполне обыденное, – уверенно ответила настоятельница. – А вы могли бы? Тут давно не случалось кровавых драм. Люди устают, если ничто не тревожит их воображение. Именно поэтому вам следует быть осторожным. Валентина окончательно демонизирует ваш образ, если посчитает это необходимой мерой, и вас порвут на фантики с плохо скрываемым сладострастием.

Командор подумал о Валентине, сладострастии, фантиках, и предпочёл сосредоточиться на стакане.

– Мне знаком этот вкус. Определенно знаком. Что там?

– Горечавка, аир, померанец. Всего не перечислю. С нашими ресурсами следовать оригинальному рецепту трудно, но получилось, по-моему, сносно, даже с искусственным кармином. Разводить кошениль было не с руки. Так значит, Валентина по-прежнему не может успокоиться на ваш счёт. Я её понимаю: мне вы тоже сначала не понравились.

– А кому понравится выходец из-под земли?

– Ещё и такой неразговорчивый. «Кто вы? – Кампари. Сколько вам лет? – Пятнадцать». На прочие вопросы – никакой реакции.

Он помрачнел. Тот день помнился смутно, больше – по пересказам настоятельницы. Первые пятнадцать лет жизни представляли собой terra incognita, поэтому о смене имени речи не шло: он цеплялся за него как за ключ. Замочную скважину предстояло найти.

Кампари быстро выбрал сказку про барьер, которая нравилась ему больше прочих. Первозданный хаос волновал воображение, но не давал альтернативы, выжженная войной пустыня – тем более. Поэтому он уверовал во враждебные государства.

Ведь что-то подсказывало: жизнь может быть устроена иначе, законы и правила – не истина на все времена, а ответы на запросы переменчивой среды, и он, Кампари, в этой среде – инородное тело.

На предмет того, как это самое тело попало в Агломерацию, у него тоже появились соображения. Если он родился за барьером, а в пятнадцать оказался в монастыре с утекшей сквозь пальцы памятью, возможно, он заслан в Агломерацию, чтобы разрушить идеальную систему изнутри или взломать барьер. Утекшая память – надёжная защита. Даже если он попадёт под подозрение, то на допросе не сообщит ничего конкретного, потому что ничего не знает. Если некая цивилизация вместо техники развивала мозг, что помешало бы ей подготовить идеального резидента – чистый лист?

Сначала Кампари развлекался этими фантазиями, когда декреты, графики и гражданское воспитание набивали оскомину. Со временем он окончательно поверил в собственный вымысел, и высокомерие человека, осознавшего свою исключительность, смешалось со стыдом и тревогой.

Просветление неизменно совпадало с периодами отчаяния и апатии: тогда он вспоминал, что сам придумал себе роковое предназначение, и дотошно отделял зёрна фактов от плевел предположений. В сухом остатке выходило: физически он отличается от прочих горожан. Слегка.

Валентина не ошиблась: у Кампари действительно не росли волосы и не заживали царапины, с которыми он появился в монастырских подвалах. Медики, не найдя объяснений, постановили: «Некоторые процессы в организме замедлены, а патология это или эволюция – покажет время». Кампари тактично не упоминал о том, что синяки и порезы, полученные после явления в подвалах, заживали с обычной скоростью.

– Я думала, вас подослали снаружи, – призналась настоятельница.

– Снаружи? – переспросил Кампари почти с надеждой.

– Отдел Внутреннего Контроля давно хотел привлечь монастырь к ответственности за то, что наши теплицы не соответствуют графикам необходимости.

– Смешно. Теперь Валентина считает меня ставленником монастыря.

– А сами вы что думаете на этот счёт?

– Я не разделяю её уверенности, – усмехнулся Кампари. – В чём-то я, безусловно, ваш человек. Контролёры начнут вмешиваться в дела монастыря только через мой труп. Я выполню любую вашу просьбу. Но вы же ни о чём не просите. Чаще я прошу вас об одолжениях. Вы меня здесь поселили, придумали мне биографию, десять лет руководили моими действиями, и вот к чему это привело, – он кивнул на командорские эполеты.

– Руководить вами? Полно, вы сами-то в это верите?

– Вы как-то заметили, – он посмотрел в сторону, – что путь, который выбрала Агломерация – не худший, но тупиковый, и что он определён не барьером. Что человечество пошло по простой, технологической дороге на заре истории.

– Вы думаете, я хотела развернуть человечество на 180 градусов с вашей помощью?

Кампари покачал головой.

– С такими целями вы бы взялись за дело сами. Я долго не понимал, почему, с вашим умом и энергией, вы не пробились к власти.

– А теперь поняли?

Кампари несколько секунд смотрел на неё, прищурившись.

– Масштаб не ваш. Управлять миром, заключенным в барьер – рутина. Лично я чувствую себя белкой в колесе, и часто жалею, что послушал вас и поступил в старшую школу при Центре.

– Увы, позволить вам связать жизнь с монастырём я не могла, – госпожа Авила откинулась на спинку кресла. – У нас много общего, но пути – разные. О вашем пути и поговорим. Вы хотите перевернуть город с ног на голову?

Кампари засмеялся.

– Я долго считал, что в этом моё призвание. Представлял, что заставлю Агломерацию жить так, будто барьера нет, и тогда он лопнет сам, как мыльный пузырь.

– Пузырь – это изящная концепция. Так вы – слегка мессия? – судя по всему, настоятельница развлекалась.

– Скорее, бич божий, – ответил Кампари ей в тон. – Агломерация страдает амнезией, не помнит главного: как появился барьер. Иначе говоря, не понимает, что сделало её тем, чем она является. У меня тот же диагноз. Не знак ли это?

– Нет смысла думать, что мир крутится вокруг вас. Проще поискать большую рыбину, что ходит кругами.

Загадку Кампари пропустил мимо ушей.

– Я прекрасно понимаю, что мир не настолько ограничен, чтобы вертеться вокруг меня.

– Не настолько органичен, вы хотели сказать?

Они тихо рассмеялись, потом помолчали. Командор сделал ещё несколько глотков из стакана.

– Однако, положение у вас нынче шаткое, – мягко заметила госпожа Авила. – Даже подвешенное.

– Как у Дамоклова меча, – огрызнулся он.

– Вы любите этот город? – с нажимом спросила настоятельница.

– Нет, – честно ответил Кампари. – Я даже не могу называть это городом. Официальное «Агломерация» подходит лучше.

– Почему? Раньше этот вопрос не возникал, но теперь у вас завелись друзья, которые родились и выросли на здешней земле.

– И которые долго не протянут, если позволить механизму работать исправно, – Командор задумался. – Я бесконечно уважаю прагматизм этого места, но он мне чужд. Представьте себе мир, которому повезло больше. Мир, не загнанный в рамки необходимостью выжить, развращенный свободным временем, распорядившийся своей удачей с душераздирающей небрежностью.