Алексей Морозов - Отец, или Цена родительской любви

Игорь встал, начал ходить по комнате, с раздражением поглядывая то на отца, то на жену:

– Какие вы все расчётливые… И ты, отец, и она…

Пётр Иванович хмыкнул:

– Не без этого, сынок, не без этого…

Игорь кивнул на Людмилу:

– Человек лежит, практически убитый мною, нуждается в помощи, а она голосом семнадцатилетней девушки говорит со скорой, хладнокровно рассчитывает, что нам дальше делать, как драть когти, как она выразилась… от тяжело раненного… И ты, отец, вместо того чтобы понять меня… – язвительно процитировал. – "Ну зачем же сдаваться?.. Чтобы я много лет не видел тебя?.. При таком раскладе…" – резко остановился рядом с отцом. – И у тебя, как и у неё, – ткнул пальцем в Людмилу, – в таком положении может вот тут, – приложил ладонь к своей груди, – быть расклад какой-то, отец?..

– Конечно, сынок. И у меня, и у неё, – Пётр Иванович тоже приложил ладонь к груди, – вот тут, как говорится, полный расклад имеется…

Игорь всплеснул руками:

– Ужас! Я же убил человека! А вы, как бухгалтеры, хладнокровно высчитываете, как бы мне избежать наказания!..

Пётр Иванович тоже встал, подошёл и Игорю, положил ему руку на плечо:

– Ну а как не высчитывать, сынок?.. Она не хочет куковать много лет без мужа. А я останусь навсегда без внуков… Баланс отрицательный получается, если уж действительно бухгалтерским языком изъясняться…

Игорь недовольно снял руку отца с плеча:

– Но ведь, может, ещё и не так много дадут?..

Пётр Иванович, кряхтя, сел на стул:

– Сомневаюсь… Твой спецназовский удар тянет, думаю, лет на пятнадцать, не меньше… Ну какая же жена такое выдержит, когда ей, к тому же, уже за сорок?..

– Ну и пусть не выдерживает. Пусть замуж идёт. Я же не возражаю.

Пётр Иванович с горечью вздохнул:

– Да если б замуж, а то пойдёт твоя благоверная супружница апосля длительных колебаний в полном и безрадостном одиночестве по рукам… Подстилкой просто-напросто станет для мужиков с повышенным уровнем тестостерона в крови…

Игорь наклонился над лицом спокойно следящей за разговором отца и сына Людмилы:

– Ты слышишь, что про тебя говорят?

– Слышу.

– И это тебя не шокирует? Не обижает? – язвительно проакцентировал прямо в ухо Людмилы каждое слово Игорь. – Подстилочкой, говорят, будешь…

Людмила равнодушно отвернулась:

– А почему это должно меня шокировать и тем более – обижать? Отец-то твой, в отличие от тебя, мудр. Далеко и в корень зрит…

Игорь сел на стул, устало откинулся на его высокую спинку:

– Не вижу никакой мудрости. Почему ты должна пойти по рукам, даже если меня посадят надолго? Тебе чуть больше сорока. Ты ещё очень даже можешь и замуж выйти.

Людмила с горечью хмыкнула:

– Хм… Если бы ты, Игорёк, не только пользовался мною как станком для ежедневного секса, а хоть бы изредка посматривал на моё лицо, в мои глаза, на мои руки, то, возможно, заметил бы, что за двадцать лет жизни с тобой…

Игорь выпрямился, раздражённо перебил:

– Ну что-что-что за двадцать лет жизни со мной?..

Людмила спокойно и грустно продолжила:

– …глаза мои потускнели…

Игорь вскочил и начал нервно ходить по комнате из стороны в сторону, подчёркнуто демонстративно загибая пальцы:

– Так, раз! Глаза потускнели! Ещё что?..

Людмила не обратила никакого внимания на нервность Игоря:

– …руки огрубели и смахивают на руки старухи…

Игорь загнул второй палец, резко повысил голос:

– Так, два! Руки стали как у старухи Изергиль!..

Людмила неожиданно всхлипнула:

– …а кожа на лице покрылась сетью заметных всем, кроме тебя, морщин…

Игорь остановился, постоял в нерешительности несколько секунд, подошёл вплотную к Людмиле:

– Да?.. – наклонился над ней, внимательно посмотрел на её лицо, разогнулся, примирительно и виновато пробормотал, – да, действительно… Но… Люда, мы же все стареем… Это неизбежный процесс… А выглядишь ты всё-таки замечательно…

Людмила вытерла платочком слёзы, всхлипнула снова:

– Ага, так замечательно, что мне уже давным-давно ни один мужчина, кроме этого, вырубленного тобой чудака, не делал комплиментов, даже из простой вежливости…

Игорь виновато-наигранно засмеялся:

– Ещё бы кто посмел!.. Задушу, – показал свои крепкие мускулистые руки, – вот этими руками!..

Людмила на секунду задумалась, вздохнула:

– Душить не придётся… Никому я не нужна… Хроническим тестостеронщикам разве… Ох, все вы, мужики, одинаковые… И тебе я всегда нужна была только для секса, и после тебя любой мужик будет видеть во мне только сексуальный агрегат… Так что, батя твой мудр, Игорёк…

Пётр Иванович вздохнул:

– Понял теперь, сынок, в чём душевный расклад твоей супруги?..

Игорь недовольно, но примирительно пробормотал:

– Да понять-то понял… Чего ж тут непонятного?

Пётр Иванович с сомнением посмотрел на сына:

– Ну а мой расклад куда проще: он отцовский…

Игорь поморщился:

– Отец, ну ты-то чем недоволен? И тебе я, оказывается, не угодил?

– Да, сынок, не угодил… Я так и не увидел внука. Мне уже семьдесят пять, а внука всё нет… Видишь ли, ты считал, что спецназовцу рискованно заводить детей…

– Конечно, рискованно! А вдруг я погиб бы?!.. Сколько боевых операций у меня было, ты в курсе?..

В голосе Петра Ивановича заметно обозначилась горечь укора:

– Как будто я не смог бы воспитать твоего сына, если что, не дай бог… Так и не завёл для меня внучонка… И жену пустой оставил, и меня без продолжения моего…

Игорь усмехнулся:

– Так, может, и хорошо, что не завёл? Весело было бы моему сыну, пока я, его отец, мотал бы в зоне пятнадцать лет…

Пётр Иванович едва заметно покачал головой:

– Ну как сказать, как сказать… Иногда дед для ребёнка лучше родного отца…

– И лучший помощник одинокой матери… – грустно добавила Людмила.

– Это уж точно… – вздохнул Пётр Иванович.

Игорь в удивлении повернулся к Людмиле:

– Спелись… Прямо в одну дудку дуют… Музыканты одного полка…

– Одного, сынок, одного… – грустно отозвался Пётр Иванович.

Игорь сел на стул, откинулся на спинку, закрыл глаза, вытянул ноги, задумался:

– Ну… может, ты и прав, отец. Может, и прав… Поэтому утром я иду сдаваться…

Пётр Иванович с раздражением вскрикнул:

– Вот ты, ядрёна корень! Ты ему про Фому, а он тебе – про Ярёму! Говорю же тебе, кому мы теперь с ней, супружницей твоей, нужны будем? Скажи, сынок, кому, если тебя посадят?.. Мне жить будет не для кого. А у неё, повторяю, нет детей и рожать уже поздно…

– Ну почему же поздно? Климакса, насколько мне известно, у неё ещё нет. Так что, в самый раз…

– Да потому, сынок, что, когда тебя посадят, на неё мужики, – все без исключения! – уж поверь моего опыту, вовсе не будут смотреть как на возможную мать их детей…