Артур Грязнов - Благодать Божья

Он надрезал большой палец руки.

– Подкрепись, сынок, – малыш замолк и жадно впился нежными губами в папу. Вера с Левой молчали – это слабость и голод давали о себе знать, он вообще теперь много молчали…

***

Он уже не чувствовал боли и практически ничего не понимал, но вначале эта самая боль была невыносима, и тот жуткий страх, который человек испытывает, попав в руки садистов, и понимая, что нет силы. Способной ему помочь.

– Господи, помилуй, Господи, помилуй, – он уже не знал, шепчет он или лишь в голове своей прокручивает фрагменты акафистов, молитв и псаломов. Время от времени теряя сознание и потом снова оказываясь в этой страшной комнате.

А ведь Анатолий Борисович Рыков никогда не был героем, всю жизнь осторожничал. В двадцатых годах его отца, настоятеля одного из ставропольских храмов забрали прямо с середины Богослужения. За короткое время приговорили к 25 годам лагерей, он так и сгинул на Соловках. В то время Анатолий Борисович был молодым священником, он пошел по пятам отца не просто так, он искренней верил, но как только над их приходом нависла угроза репрессий Анатолий Рыков сложил пост и перестал посещать Службы в Церкви. Тогда Рыков смалодушничал и каким-то тяжелым грузом на долгие годы отложился в его душе тот поступок. Дядя Толя, как его называли, жил тихо, на фронт его не призывали в силу возраста. Но война сама шла в город дяди Толи, став для него войной духовной, когда ему пришлось делать выбор укрыть или нет в своем доме Еврейскую семью Таций.

– Рыков, отвечайте, – неужели Вы не понимаете, Вам отсюда не выбраться, Анатолий Борисович слышал голос переводчика, одновременно с ним говорили немцы, громко и очень навязчиво.

– Живые в помощи Всевышнего, в крови Бога небесного водворяться, губы пересохли, сейчас бы воды. Как же там мои, мой Лева с Верой, думал Анатолий, – голодные наверно, меня то уж как два дня не было. Он опять потерял сознание.

Дядя Толя знал курчавого Левку еще с детства. Он приходил помогать ему в голубятне. По бережному и жалостливому отношению к птицам по мальчику было заметно, насколько он добр и ответственен. Левка знал голубков и голубок по именам, замечал особенности их характеров и гонял местных кошек, которые периодически устраивали погром в голубятне. Рыков помнил, когда Лев будучи еще совсем юношей признался ему, что влюблен в некую Веру, тот трепет с каким мальчик говорил о возлюбленной умилял и заставлял улыбаться взрослого мужчину. Позже, будучи уже молодым человеком Лев однажды приходил за советами по завоевыванию сердца возлюбленной. Именно Анатолий Борисович, который сам никогда не за кем не ухаживал посоветовал молодому Леве «любить Веру как самого себя и поступать с ней так, как ему хотелось бы чтобы поступали с ним». И именно к дяде Толе потом пришли просить тайного Венчания молодые и влюбленные Верка с Левкой. Анатолий Борисович посопротивлялся, а потом взял, да и провел обряд венчания для некрещенных раб Божьих Льва и Веры, вот в этом самом доме, в подвале которого они теперь ютились с маленьким сыном Костей.

Было ощущение, что теплая волна принесла его обратно на берег. Он снова очнулся. Страшная боль исходила от кончиков пальцев – Неужели ногти рвут, – подумалось.

– Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое вознамение в мире приносится, – он шептал, и его сознание переносило его в другие места, Анатолий вспомнил как трудно было найти материал, из которого он сколотил что-то наподобие нар, сена нашел, а для малыша свой пуховой матрац отдал. Лева тогда еще был весь больной, его пришлось переносить.

– Вера, как ты не понимаешь, это все не шутка, вы не ушли в отступление, Немцы на днях зайдут в город, начнутся чистки, – уговаривал он молодую девушку, и в конце концов ему это удалось.

За полтора месяца что гитлеровцы были в городе всякое было. Многие слышали, как в первые дни хладнокровно расправились с постояльцами психбольницы, как травили в душегубках Евреев и Цыган и расстреливали партийных работников по случайным причинам, оставшихся в городе. За укрывательство данных лиц расстреливали и вешали прямо во дворах показательно, и об этом дядя Толя тоже знал, но поступить иначе не мог.

***

Костя опять спал, сон его был не долгим, голод будил малыша.

– Левка, смотри какой у нас сын прекрасный, – лицо Кости было слегка освещено тусклым светом, падавшим в маленькое окошко, Вера с любовью разглядывала сына.

– Весь в тебя, любимая, – Лев подался вперед, поцеловав жену в висок.

Когда началась война Лева не дождался призыва, записался добровольцем, прошел небольшую переподготовку и вскоре попал на фронт. В то время немцы хорошо отлаженной машиной, как катком шли через Украину. Красная Армия терпела поражения, войскам приходилось отступать. В октябре сорок первого года немцы уже были под Донецком. В этой мясорубке погибли больше ста пятидесяти тысяч красноармейцев. Их рота попала под артиллерийский огонь. Не так себе войну новобранцы представляют: пыль, грязь, грохот. Развороченные тела, там отдельно валяются кишки, там чья-то нога. Некоторые убитые взрывом были похожи на выпотрошенные пустые мешки, будто из них взрывной волной выдернуло все кости и мякоть, так вот они и лежат вровень с землей. Тогда из Левиной роты остались в живых 39 из 269 солдат, а его самого полуживого доставили в прифронтовой госпиталь. Льва сильно посекло осколками, ногу разворотило, ее врачам пришлом ампутировать. Затем, находящегося в тяжелом состоянии бойца эвакуировали с медицинским эшелоном в Ростов. Периодически раненый приходил в себя: его неясный взгляд был обращен в пустоту.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.