Дмитрий Ардшин - Затемнение

Маша приподнялась и, помаргивая, растерянно взглянула на учительницу, как будто только что и не совсем еще очнулась

– Хватит спать, – с досадой сказала учительница.

Покосившись на дверь, Маша содрогнулась. Дверь была закрыта… Сквозняк что ли постарался? А может быть, действительно, хватит спать.

– Шумилина? – нахмурившись, училка бросила недоуменный взгляд на дверь, а через секунду – опять на помертвевшую Машу. – С тобой все в порядке?

Маша не ответила, продолжая таращиться на дверь. Облепило насмешливое шушуканье и хихиканье класса.

– Да сядь же ты, – шикнула Кристина, дернув Машу за рукав. Обмякшая Маша упала на стул. Просыпайся уже…

Маша и Кристина брели по местному Бродвею. Уже очухались фонари, вечерний воздух остывал и густел синим студнем. Впереди взгорье мешало дым со светом, заволакиваясь ими. Слева дорога изображала море, шелестела так, словно волны ухлестывали за берегом, накатывались одна за другой. Остановившись, Кристина достала из черного пакета коробку вина, свинтила пластиковую пробку и, воровато оглядевшись, отхлебнула. Маша в свою очередь сделала два больших глотка крепленого приторно-сладкого напитка. Маша считала, что для нее вино – это вроде пепси-колы, захмелеть невозможно. Но все же ей сделалось так легко и ненапряжно, такое приятное тепло разлилось по телу, что захотелось запеть или хотя бы закричать. И она крикнула. Кристина рассмеялась, схватила Машу за руку и устремилась к дымчатому свету. Вот бы разбежаться и полететь, куда глаза глядят, на все четыре стороны, впрочем, Маша чувствовала, что этих самых сторон гораздо больше…

Внезапно Кристина замерла и шедшая следом Маша столкнулась с ней.

– Что еще? – Маша досадливо поморщилась.

Кристина молча уставилась на тротуар. Там чернела птица похожая на очень большую ворону.

– Мертвая? – носок Машиного ботинка осторожно коснулся смоляного крыла.

– Мертвее не придумаешь, – отпив из коробки и продолжая глядеть на птицу, Кристина передала вино подруге.

Вот так же неподвижно лежала та старуха… Вспомнив ужастик, который на днях попался ей в сети, Маша озорно улыбнулась и окропила птицу вином.

– Хватит тебе, – Кристина отобрала у Маши коробку.

– Надо ее воскресить, – ухмыльнулась Маша, остекленевшими глазами изучая черную птицу. – Птица, проснись и пой…

– Ну-ну… – Кристина фыркнула и, неодобрительно покачав головой, приложилась к коробке.

Маша почувствовала себя марионеткой, которую невидимый кукольник дергает за невидимые нити, заставляя делать, черти что. Экран смартфона озарил и обескровил до мертвенной синевы Машино лицо, споря с тыквенным светом кривого фонаря над головой… Чего только не найдешь в сети. Из вороха заклинаний Маша выбрала одно. Надо было только скачать звуковой файл. Через секунду-другую, затаив дыхание, Маша нажала на воспроизведение.

Раздался скребущийся голос:

– Берг ерцук чемурк мааром…

– Берг ерцук чемурк мааром, – машинально повторила Маша, нервы зачесались, и внутри что-то темное встрепенулось и заколыхалось, отходя от вроде бы необратимого оцепенения… Экран телефона моргнул, словно передернулся, ему вторил криво стоящий фонарь. На Кристину напал визгливый смех, она скорчилась и схватилась за живот.

– Нович сопо яседе манабра, – продолжала Маша, слегка покачиваясь, словно в трансе. Ветер швырнул в лицо песок и как свечу попытался погасить фонарь. Кристину вырвало на остролистный куст. За строительным забором, где на остове торгового центра висела растяжка: «Сдам! Продам!» – завыла собака.

– Хватит… Пойдем уже, – позеленевшая Кристина вытерла губы. – Мне нехорошо.

– Просто скажи, что струхнула, – Маша усмехнулась так, словно ее заставили это сделать, подергав за нужные ниточки.

– Да пошла ты, – огрызнулась Кристина и поспешила к торговому центру из дымчатого света.

Некоторое время Маша с кривой улыбкой смотрела на быстро удалявшуюся подругу, а потом из нее вырвалось или из нее вырвали, как признание:

– Горм керберра цуседе чекмом оч мунея евисоп анабар, – и она три раза плюнула на мертвую птицу.

Фонарь вспыхнул, судорожно моргнул и погас. Озадаченно покосившись на фонарь, Маша стала озираться, словно ища кого-то. Так и не нашла. Маша поежилась, а когда посмотрела на асфальт, то увидела, что птица исчезла.

Маша попятилась, попятилась, быстро глядя по сторонам, а потом развернулась и припустила прочь, чувствуя спиной, как оживающие тени расправляют крылья

Как обычно Маша опаздывала. Но ей было наплевать. Словно на автопилоте она брела по улице, уткнувшись в смартфон. От Кости пришло очередное сообщение: «Ты долго еще?» Заждался, бедненький… Она не хотела с ним встречаться, обламывать его, или, поддавшись на его глупые, мальчишеские уговоры, уламываться, сломаться самой. Она ровно к нему дышала. Для нее он был кем-то вроде брата, с которым она убивала время. Переспать с условным братом? Совсем не прикалывало. Но оставаться в пустой квартире было еще тяжелее и неприятнее. Казалось, что черная старуха затаилась на кухне, в гостиной или в ванной…

Маша почувствовала, что кто-то пялится на нее. Оторвавшись от смартфона, она огляделась. На пустой площадке тихо поскрипывали качели, пакет скомкался у бордюра серым зверьком. Посредине дороги между домом и ларьком мороженого что-то потрошила ворона. Проехавшая «Газель» вспугнула птицу, она отлетела и тут же вернулась к своей трапезе. Приглядевшись, Маша оторопела и скривилась. Ворона лакомилась своим мертвым подобием. Маша зачем-то навела на лакомку смартфон и нажала на видеозапись. Оторвав очередной кусок, черная птица заглотнула его, подергивая шеей. Черные бусины заметили Машу, посмотрели на нее, как на падаль. Птица недовольно вскрикнула и улетела.

Пришли три грустных смайлика, а потом «Это уже не смешно!» Маша вздохнула и заторопилась в сторону Кости.

Когда Костя совсем осмелел, стал напирать и настаивать, Маша вдруг вспомнила о вороньей трапезе. Посмотрев видео на Машином смартфоне, Костя поморщился:

– И зачем тебе это?

– Прикольно ведь, – Маша поежилась оттого, что Костины губы стали щекотать шею, подбираясь к уху.

– Сотри, – Костя задышал в самое ухо.

– Еще чего, – Маша тряхнула головой, отгоняя назойливое сопение и щекотку.

За наглухо задернутыми шторами полусвет и тревожная музыка как бы спрашивали Машу: что она забыла в этой душной комнате? Там ноутбук делил стол с початой всячиной: двумя бутылками выдыхающегося пива, жестянкой шипучки, большим пакетом чипсов со вкусом сметаны и лука, плиткой молочного шоколада, пачкой легких сигарет. Казалось, что настенные часы о том же самом стучали по голове и заодно подыгрывали пожилому негру с плаката, который закатывал выпученные глаза и надувал щеки с помощью трубы. Что она здесь забыла? Зачем все это?