Елена Тершукова - Вот такой сценарий…

Мама послушалась и убедилась, что дочка не будет есть суп вообще, и никакие уловки не помогут, если в тарелке обычная порция, а вот если на донышке – сама возьмет ложку и съест с удовольствием. И с остальным тоже – на целую котлету смотрит, как на врага, а половинку дашь – лопает, и еще как! На повторной консультации, когда мама взволнованно попросила профессора объяснить такой феномен, то только улыбнулся:

– Ну, смотрите, какая она у вас маленькая. Она просто боится такого количества еды! А маленькая порция не пугает ее. Не волнуйтесь, что не наестся – тогда просто добавку попросит.

Так и стали делать. Даже когда Яппи в детский сад пошла, мама заранее предупредила воспитателей и нянь о такой особенности дочки. Правда, в первый же завтрак те решили сделать по-своему: положили полную тарелку каши. И уговорили съесть всю, мол, детки-то едят. За что тут же и поплатились: Яну вырвало этой кашей обратно в тарелку. Взрослые испугались, думали, ребенок заболел, вызвали медсестру. Та посмотрела девочку, ничего особенного не увидела. Позвонила маме узнать, как себя чувствовал ребенок дома. Та тут же прибежала – благо занятия в музыкальной школе позже начинались. Мигом оценила обстановку, отозвала няню с воспитательницей в раздевалку и что-то там им стала говорить. О! Мамуля могла своим нежным тихим голоском убедить кого угодно в чем угодно! Няня с воспитательницей вернулись в группу разве что хвостиками не виляя, и больше никогда Яну едой не «доставали».

Да, в детстве Яппи была Яной, Яниной, Яночкой. Но со временем, когда стало понятно, что ее рост так и будет всегда миниатюрным, ей стали надоедать сравнением ее с Яниной Жеймо. И восхищались ролью той в «Золушке». Смотрела Яппи эту сказку. И фильм дурацкий, и Золушка – полная идиотка. Надо же – попала на королевский бал, нарядили ее принцессой, так она песенку дурацкую поет про дурацкого жука, и хороводы пляшет! Принц, конечно, обалдел от такого нестандарта, вот и ходил за ней – игрушку себе нашел. Так эта дура, мало того, что туфлю умудрилась потерять, так еще и на сестрину ногу помогла ее надеть! В общем, и Янину Жеймо, и заодно свое имя Яппи возненавидела. Даже заявила родителям, что поменяет его, как только исполнится 18 лет. Но тут папа взмолился, чтобы она этого не делала: назвал ее Яниной в честь своей любимой мамы, рано умершей. Ладно, Янка согласилась – пусть в паспорте так будет. Но звать ее будут… да вот хоть так, как в классе кличут за разрез глаз и черные волосы с глазами – Японкой. Японку потом сократила до Яппи – стильно, коротко, необычно. И теперь всем так и представлялась. А на недоуменные расспросы просто ничего не отвечала – Яппи, и все!

И еще в детстве Янка была уверена, что у всех людей есть хвостики, просто у многих они не видны. Но она ясно понимала: вот человек хвостиком виляет – хочет подружиться, или чувствует себя виноватым, или просто радуется. А вот хвостик поджал – испугался. У самой-то Янки хвост был очень даже виден, даже не хвост – хвостище: ее Коса. Коса чувствовала все Янкины эмоции: когда Янка злилась – Коса дергалась, как кошачий хвост, когда пугалась – поджималась и старалась вжаться между лопатками, когда радовалась – так и норовила раскачиваться из стороны в сторону. Мама смеялась, говорила, что это просто детские фантазии, что ничего не видно, но Янка-то все это ясно чувствовала! Коса была всегда, и всегда она была ниже пояса. Янка росла – и Коса росла. А потом Янка почти перестала расти, а Коса продолжала! И выросла такой, что при ходьбе, если ее не подвязать, била сначала по попе, а потом уже и под коленками! А если косу распустить, то волосы спускались намного ниже коленок. Коса всегда ужасно мешала – вечно за что-то цеплялась, а у мальчишек во все школьные годы было любимое развлечение – подкрасться, дернуть за ленту, которой приходилось подвязывать Косу, и смотреть, докуда она достанет. Во время купания приходилось обматывать Косу вокруг шеи, и еще лентой перехватывать, иначе не поплаваешь. А уж сушиться потом! Мучение! Сидишь рядом с мамой на покрывале, как дура, а вокруг – распущенные волосы все место занимают, и сама как в шатре – жарко! Да еще и люди вокруг вечно ахают, разглядывают, вот, мол, девочка маленькая, а какие волосы длинные и густые… Сколько раз Янка просила стрижку ей сделать, ну хоть немного обрезать, папа ни за что не разрешал. Сказал – до окончания школы – никаких стрижек!

Зато на другой же день после вручения аттестатов Янка отправилась в парикмахерскую. Не тут-то было! Все парикмахерши сбежались: восхищались волосами, их густотой да длиной, возмущались Янкиным решением отрезать Косу. Велели маму привести. Янка паспорт показала, что не малышка неразумная, а вполне взрослый человек – ни за что не стали резать! И во второй парикмахерской повторилось то же самое, и в третьей…

– Ладно, – решила Яппи, – без вас обойдусь.

Она пришла домой, расстелила на полу перед трюмо простыню и взяла большие кухонные ножницы. Распустила Косу. Волосы опустились ниже колен, обняли ее всю… Они были как только что срезанная трава – еще живые, прохладные, но уже какие-то вялые. Коса чувствовала, что ее сейчас отрежут, и грустила. Янка остановилась, ей вдруг стало жалко резать волосы. Но тут же почувствовала, что от них становится жарко, представила, как завтра пойдет купаться и ничто не будет ей мешать, и решительно захватила в кулак первую прядь. Она отрезала прядь, укладывала ее в ряд на простыне, бралась за следующую… уже и руки устали, а она все резала, и резала, и резала – уже не заботясь, чтобы волосы получались одинаковой длины, стараясь только побыстрей закончить и наконец опустить руки. И, к тому же, почему-то начала сильно кружиться голова. В общем, когда на простыню легла последняя прядь, Яппи вздохнула с облегчением. Она намеренно не смотрела в зеркало – было страшновато. Убрала ножницы; собрала и выровняла пряди. Лежащие отдельно, они не выглядели такими уж длинными, и вообще, оказалось, что их не так-то и много. Взяла ленты и перехватила волосы в нескольких местах. Так они совсем не производили никакого впечатления, и Яппи почему-то от этого очень расстроилась. Завернула жгут из бывшей Косы в какую-то газету, вытряхнула и положила в стирку простыню… Наконец, решилась и подошла к зеркалу. Волосы теперь шапкой стояли вокруг головы, торчали неровными прядями, но даже несмотря на это, результат ей понравился. Лицо стало как-то взрослее и вместе с тем нежнее. Теперь из зеркала на нее смотрела уж точно не девочка-школьница, а милая юная девушка. Тут в двери повернулся ключ – пришла с работы мамуля. Яппи вышла в прихожую. Мама начала что-то говорить, но Яппи перебила ее:

– Мам! Посмотри на меня.