Бек Саха́ров - Время солнца

– А небо! – улыбнулась Диана. – Какое синее небо!

– Лицо Тенгри, – едва слышно промолвил Бек, запрокинув голову.

Насладившись видами, открывающимися с башни Рокфеллера, Бек и Диана спустились в Центральный парк.

– Мой нынешний год совсем не похож на все прошлые, – говорил Бек, шагая по аллее. – Тридцать третий день рождения начался с бессонной ночи.

Диана понимающе закивала.

– Ты вступил в возраст Христа, – сказала она. – Это особенный возраст.

– В ту ночь я вспоминал всё, о чём когда-то мечтал, – задумчиво поведал Бек. – И сделал важное открытие.

Её глаза улыбнулись из-под каштановой чёлки.

– Кажется, у тебя день рождения под Новый год? – уточнила она.

– Двадцать пятого декабря, – подтвердил Бек.

Она остановилась и восхищённо посмотрела ему вслед.

– Ты родился в Рождество?!

Бек тоже остановился и обернулся к Диане.

– Меня вдруг осенило, что каждому из нас отпущено своё время солнца, свои четыре сезона, – сказал он. – Весна, лето, осень и зима. Если разделить средние восемьдесят лет нашей жизни на это время, то получится, что каждый сезон длится примерно двадцать лет и зенит солнца приходится на сорок. Поэтому сорокалетних называют достигшими расцвета. И я вдруг увидел, что мои тридцать три – это ещё не середина жизни, не пик солнца, но уже самый пик моего лета и молодости, а я до сих пор не сделал ни шагу навстречу мечте.

***

Бек и Диана ехали по Бруклинскому мосту. Красно-жёлтое солнце, клонившееся к горизонту, играло многочисленными бликами в водах Ист-Ривер.

– Время солнца, – улыбнулась она. – Красиво подметил.

– К сорока годам лето моё кончится, – оживился Бек, – и начнётся сентябрь. А там… Солнца будет всё меньше, каждый день будет всё короче и прохладнее. И в шестьдесят подкрадётся зима.

Диана задумчиво смотрела на дорогу.

– В ту ночь я словно прозрел, – сказал Бек. – И в тот же день начал писать книгу.

– Ух ты! – глаза Дианы раскрылись в удивлении.

– А летом прилетел в Америку и три месяца усиленно подтягивал английский, чтобы подать заявку на «Творческий грант для иностранцев».

– «Творческий грант»? – Диана словно не верила услышанному.

– И сегодня мне сообщили, что я вышел в финальный тур.

– Вау! Супер! – её лицо озарилось изумлённой улыбкой. – Поздравляю! Ты пишешь книгу на английском языке?

– Нет, что ты, – махнул рукой Бек. – Но если мне удастся выиграть грант, мою книгу переведут на английский.

– То есть она уже написана?

– Не совсем, – уклончиво ответил Бек.

– Я бы хотела прочесть её, когда она будет готова!

– Хорошо.

Бек покачал головой.

– Подумать только, – сказал он. – Пятнадцать лет я работал в столярной мастерской и был уверен, что нашёл своё призвание.

– Ты работал с древесиной?! – почему-то удивилась Диана.

– Да.

– Какие интересные совпадения! – она загадочно улыбнулась.

Тем временем «Мустанг» подкатил к ярко-оранжевому зданию с броской надписью: «Дом молитвы „Спасение“».

– За пятнадцать лет я неплохо освоил ремесло столяра, – сказал Бек, въезжая на просторную парковочную площадку. – Накопил денег, восстановил зрение. Но в конце концов понял, чего хочу на самом деле.

В лучистых глазах Дианы вспыхнула догадка.

– Ты должен прийти к Богу! – возбуждённо заговорила она. – Все эти знаки… Они не случайны!

Диана указала на дом молитвы:

– Завтра в нашей церкви альфа-курс для новичков! Приходи! Я тебя приглашаю! Ты наверняка исповедуешь ислам, но ведь…

– Я не исповедую ислам, – с улыбкой перебил её Бек, качая головой. – И никакую другую религию не исповедую. Мои древние тюркские предки поклонялись Тенгри – вечному небу.

Бек подрулил ко входу в здание.

– Все религии по сути говорят об одном и том же Боге, – сказал он.

– Значит, мы договорились? – красиво улыбнулась Диана. – Жду тебя здесь завтра вечером!

Она потянула ручку и открыла дверь.

– Спасибо за чудесное время! – её глаза сияли в полутьме как два огромных бриллианта. – А сейчас мне надо бежать на вечернюю молитву.

– Я хочу попросить тебя об одном одолжении, – сказал Бек. – Могла бы ты узнать для меня кое-что?

– Что именно? – ресницы Дианы широко распахнулись.

– В пятницу в вашей больнице оперировали пострадавшего в аварии мужчину. Но потом куда-то перевезли.

Диана внимательно слушала Бека.

– Дело в том, что я был свидетелем аварии, и этот мужчина просил меня ему помочь. Я пытался, но не смог выполнить его просьбу. Мне нужно сообщить ему об этом.

– Хорошо, я разузнаю всё, что смогу. Как его имя?

9. Шестнадцать веков

Двигая массивной челюстью из стороны в сторону, Джим Нортон вошёл в кабинет главы криминального следственного отдела ФБР и двинулся к столу переговоров, за которым рядом с его боссом – солидным и седовласым Ником Стоуном – сидели ещё трое мужчин, двоих из которых Нортон раньше не встречал. На столе лежал оранжевый пластиковый файл.

– Знакомьтесь, это специальный агент Джим Нортон, – представил вошедшего Ник Стоун и обернулся к Нортону. – А это наши гости из Египта. Эксперт по делам культуры и древностей Джамиль Махфуз и наш коллега, сотрудник госбезопасности Лихам Дарид.

Третий из посетителей – переводчик-полиглот с низким голосом – бегло перевёл гостям слова Стоуна. Гости поднялись из-за стола и дружелюбно поздоровались с Нортоном. Лихам Дарид оказался высоким и худощавым, а Джамиль Махфуз был тучным и носил очки. Обменявшись рукопожатиями, мужчины сели за стол.

– Верно ли, что агент Зильбер делал в минувшую пятницу запрос в Египет на предмет кражи из Каирского музея некой рукописи? – уточнил Ник Стоун.

– Так точно, сэр, – сказал Джим Нортон.

– Наши гости прибыли по весьма важному делу, – сообщил Стоун. – Оно требует серьёзного рассмотрения.

Стоун передвинул по столу оранжевый файл. Нортон вынул из него пачку старых чёрно-белых фотографий и полез в карман за очками.

На нескольких снимках были запечатлены ветхие рукописи. Затем Нортон увидел фото улыбающегося мужчины в очках с толстыми линзами, позирующего со старинной книгой в руках. Последний из снимков – девятый, как отметил Нортон, – был цветной и свежий: та же старинная книга крупным планом в чьей-то смуглой руке. Кожаный переплёт украшала потемневшая серебристая надпись.

Джамиль Махфуз поправил очки и заговорил по-арабски. Воздух в ушах Нортона завибрировал от бархатного баритона переводчика:

– В тысяча девятьсот сорок пятом году египетский крестьянин Мохаммед Али Самман добывал в окрестностях деревушки Наг-Хаммади нитратную почву для удобрения…

У подножия горы, усеянной огромным множеством пещер, он раскопал метровый, наглухо запечатанный глиняный кувшин. Разбив его, Мохаммед Али обнаружил древние папирусные книги в кожаных переплётах, – кодексы.