Александр Ведров - Жизнь рядом с нами

И снова он видел перед собой волчицу, неподвижно стоявшую над темным свертком. Да-да! Это она, волчица, движимая вековым материнским инстинктом, вынесла маленькое беспомощное существо на снежную полянку. Для чего? Но как представить себе дикого зверя, разместившегося в людском жилище? Ведь в тесной юрте лишенная обзора волчица находилась бы в постоянной опасности. Достаточно было захлопнуть снаружи дверь – и она в ловушке! Да и людское жилище само по себе для дикого зверя – строгое табу. Леса и просторы – вот ее родной дом. Что-то еще мерещилось Ивану, пока тяжелые веки с характерным якутским разрезом не сомкнулись в беспокойном сне.

Он очнулся под утро, когда стало подмораживать. Выпил кружку теплой талой воды и бодро двинулся в путь. День, за который было сделано несколько привалов, прошел без приключений. Девочка вела себя на удивление спокойно, и ко второй ночи, когда мгла уже опускалась на землю, Ваня вошел в поселок.

На следующий день в отделении милиции следственная группа приступила к изучению невероятного происшествия на стойбище Булчута. Присутствовали участковый милиционер и председатель коопзверопромхоза Степан Захарович. Иван видел, что в ходе допроса недоверие к нему лишь возрастало, следователи ощупывали его недоверчивыми взглядами и смотрели как на привидение, явившееся из потустороннего мира. Степан Захарович, знавший Ивана с малолетства, пытался его защищать, но без особого успеха. Иван никак не ожидал, что окажется подозреваемым в убийстве с целью ограбления своего дяди и его жены. Следователи с чего-то решили, что у Булчута было припрятано золотишко, о котором прознал племянник и завладел им, а после принялся «заметать следы» небывалыми россказнями, которые невозможно проверить. Добровольное прибытие Петрова в поселок оформили явкой с повинной и на время расследования дела его поместили в камеру предварительного заключения. В стойбище направили группу следователей, проводником к которым вызвался Степан Захарович.

Через две недели, убедившись в невиновности Петрова, следователи освободили его из заключения. Степан Захарович, принявший близко к сердцу судьбу рано осиротевшего Ивана, советовал ему уехать из здешних мест, где пошла худая слава о человеке, который завел дружбу с волком, а тот по ночам приводит к нему целую стаю, и они вместе воют на круглую луну, утверждая торжество Злых Духов. Поползли слухи о том, что и сам Петров был когда-то волком, потому, дескать, хищники и принимают его за своего.

– Подумай, Ваня, да уезжай подобру-поздорову, а то и на пулю можешь ненароком нарваться, – увещевал Степан Захарович.

– Куда же податься, дядя Степан? Я ведь, кроме наших мест, ничего не видел и не знаю, – недоумевал Ваня.

Впрочем, вопрос решился сам собой. По повестке воинского призыва Иван Петров был мобилизован и распределен для прохождения службы на Дальний Восток. Установить обстоятельства гибели Булчута и его жены следствию не удалось. Сохранялась версия, что их отравили, чтобы завладеть припрятанным золотом и камешками, но и она не была доказана. Осиротевшую девочку определили в детский дом, каких во множестве было разбросано по стране в послевоенные годы. До мобилизации Иван при каждой возможности навещал сестричку, названную Вероникой, и она, чуть подросшая, каждый раз просила забрать ее из детдома, считая брата своим отцом. Ведь она слышала от детей и воспитателей едва ли не сказочные истории о родителях, о матерях и об отцах, которые имеют семьи и живут в них дружно и весело со своими, такими же малыми, детишками. Малышка еще не знала, что глубинные устои, определяющие прочность семьи, слишком призрачны и ненадежны. Она не знала, что люди нередко предают забвению данные друг другу клятвы верности, что любвеобильный человек едва ли не по природе своей склонен к непостоянству. Вот и собирали органы попечительства детишек из распавшихся семей наравне с осиротевшими.

Больше ее никто из родственников не навещал. Может быть, она была не нужна, а может быть, их и не было. Но Иван, тоже выросший в детском доме, не имел возможности хоть как-то разместить и воспитывать сестренку. Не в охотничьем же чуме, да еще без присмотра, жить девочке. А вскоре он был призван в армию.

Четыре года Вероника росла детдомовкой. Воспитательница Марфа Вениаминовна, приветливая и заботливая, старалась делать все для того, чтобы ее детки не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Вероника помнила, что самым близким ей человеком был дядя Ваня, который приходился ей не иначе как отцом. Но он уже два года не приходил к ней, не раскачивал на ноге, когда садился на лавку и складывал одну ногу на другую; не подбрасывал высоко под потолок, а потом ловил ее над самым полом. Как же было радостно и весело ощущать себя легкой пушинкой в его больших и сильных руках! Давно уже не было рядом дяди Вани, который служил далеко в какой-то армии.

А в четыре годика с ней произошел случай необычайный, который ни в то время, ни позже, до самого совершеннолетия, ей никто не мог хоть как-то объяснить. Тем днем детишки, по обыкновению, играли на площадке, отгороженной от прилегающей поселковой территории довольно высоким забором. Вдруг откуда ни возьмись на площадке появился крупный волк, который вел себя мирно и даже благопристойно. Никто не видел, как он перепрыгнул через ограждение детдома, тихо и незаметно объявившись среди играющих детей. Испугавшись, дети с криками бросились к Марфе Вениаминовне, находившейся там же, на лавке под грибком, и на площадке осталась только Вероничка, одна наедине с волком.

Удивительно то, вспоминала Вероника Ивановна, что страха у нее совсем не было. Она и через много лет отчетливо помнила те короткие удивительные мгновения, словно все было вчера. Волк стоял прямо перед девочкой, но не подходил вплотную, лишь в его взгляде чудилось что-то родное, близкое и сокровенное, такое, что ей не приходилось видеть ни у кого за всю ее короткую жизнь. От этого проникновенного взгляда Веронике было тепло и хорошо. А еще ей показалось, что волк улыбается!

И девочка непроизвольно пошла навстречу приветливому взгляду и доброжелательной улыбке. Пошла, несмотря на отчаянные призывы Марфы Вениаминовны спасаться и немедленно бежать от волка. Собственно, Вероника даже не принимала такое смелое решение, просто ноги сами повели ее к этому громадному и мощному, но одновременно и доброму зверю. Они стояли совсем рядом, голова к голове, только волчья была выше, и девочке надо было потянуться рукой, чтобы погладить эту большую голову. Волк опустил ее, и Вероничка в каком-то необыкновенном воодушевлении гладила это сильное и смирное животное, ощущая тонкой кожей ладошки прямые жесткие волчьи волосы, а сама не отрываясь смотрела в бездонные черные глаза, поглощенная их необъяснимой лаской, той лаской, которой была лишена с первых дней жизни.