Кэтрин Вэйн - Осторожно, двери открываются

Таня остановилась.

– Знаешь от чего устаёшь иногда в этом городе?

– От чего?

Юра подумал о себе. О наглых людях, какие могли давно пробудить в девушке ненависть. Да, от таких как он она и устаёт.

– От пыли на небе.

Парень присмотрелся. Небом это не назовёшь. Серая грязная тряпка. Сгусток малого числа грязных поступков людей. Если бы оно было способно собрать всю грязь земли себе, на планете наверняка воцарил вечный, непросветный мрак.

– У меня ощущение, будто это пыльное небо не закончится никогда.

Девушка опустила голову. Снова подняла. В её жизни стало мало чистого. Было раньше блескучее солнце и просвечивающая синева сквозь серую сетку. И даже родной Питер она помнила всегда только с ярким небом. С недавнего времени, почти как три года, всё вокруг покрылось плотным серым слоем. Только в воздухе оставался неизменный свежий запах. Выезжая на прогулку смыслом девушки в инвалидном кресле было надышаться воздухом. Каким-нибудь. Удостовериться, что Большой театр стоит на месте, а её ранее любимое дорогое кафе до сих пор работает на последнем вздохе. Жить этой жизнью искусственных витрин и фасадов.

Парень пожал плечами.

– Бывает лучше. Ты просто смотришь не туда.

– А куда нужно? Покажешь?

Ещё выше парень поднял голову и присмотрелся к небу. Закрыв один глаз, он водил головой как верхушкой циркуля в поисках верной траектории. Искал точку опоры, чтобы прочертить линию чистого неба. Страсть как хотелось сделать хотя бы что-нибудь правильно. Неужели их знакомству суждено погибнуть в сухих потугах? Нет. Начнём с неба, закончим о вечном.

Так он хотел. Видел реальным.

Наконец точка нашлась, и парень быстро опустился на корточки возле колёс, выставив руку немного вверх.

– Вон, смотри, не отрывай глаз. Видишь?

Сквозь слои неприятного цвета пробивалось голубое небо. Оно отражалось в стёклах зданий чётко, ярко, будто настоящее родилось и живёт именно там, в искусственных витринах верхних этажей. Похоже на маленькие глянцевые наклейки от жвачки.

Девушка улыбнулась, устало опустив голову.

– Хотелось бы мне в него не вглядываться.

Она смотрит с надеждой. Детской наивностью, которой не хватало. Иногда Таня загадывала, так, в шутку, чтобы у людей исчезли глаза. Не видя её они могли спешить куда-нибудь, а она продолжать свой серый будний день. Она мешает им, они мешают ей. Обоюдное неприятие.

Мимо прошёл важного значения мужчина и, уцепившись пальто за кресло, буркнул.

– Смотреть надо, куда едешь, курица слепая.

Обида. Бессмысленная трата времени. Таня поморщилась, продолжая крепко управлять колёсами. Сколько ещё таких как он придётся ей встретить? Слишком много, чтобы вслед ответить той же грубостью. А в глазах останется след сказанных незнакомкой слов. За что же, если она, беззащитная девушка ничего не сделала никому?

Юра было дёрнулся догнать наглеца, но лёгкая хватка тонких пальцев застопорила его.

– Не надо строить из себя рыцаря, он уже ушёл.

Юра выпрямился в полный рост. Одёрнув свою куртку он схватился за ручки кресла за спиной девушки и взял ровный курс сквозь людей. Ей трудно. Он знает.

– Что… Что ты? Куда мы едем? – Таня хваталась за колёса, но была не в силах остановить их. Непривычно. Страшно. Что кто-то катит тебя вперёд по прямой.

– Мы ведь гуляем, так? Какой тогда смысл прогулок, если ты торопишься и вечно смотришь на дорогу, обращая внимание на всяких козлов?

Вот чёрт. В груди девушки заныла паника. Нет ничего ужасней, когда тебе пытаются помочь, Ей ведь сложно, она инвалид. Это было выше любых моральных сил. Когда из тебя делают беспомощного. Слишком часто Таня повторяла, замирая у зеркала: не инвалид, очень даже обычный человек, ей не нужна помощь и все трудности это лишь временно. Девочка с короткой стрижкой и грубоватым взглядом до сих пор и не поняла, что уже два года живёт в три раза замедленном ритме. Закончилось временное и началось постоянное. Её руки привыкли к тому, что из двадцати четырёх часов в сутки пятнадцать нужно крутить колёса. Из всех панических мыслей, бывшая балерина оставила себе именно её. Мысль, истину, что слабой быть запрещено.

– Так, остановись, – Таня схватилась опять за колёса, но резина обожгла ладони.

Юра ловко объезжал ямы по тротуару.

– Я могу сбавить темп.

С креслом как с велосипедом – села и поехала сама.

– Нет, вообще остановись. Я сама.

Парень всё-таки остановился. Никто не заметит её свирепый взгляд. Его насмешливость. Что за манеры? Глупая помощь, нелепое сопротивление. В карих глазах мешалась боль, злоба и те самые маты, на которые упорно нарывался парень. Зелёные глаза, глубоко ввинчены в голову, отвечали только нежным покоем. Юра наклонился низко, обдав свои тёплым дыханием висок девушки.

– Ты замечала, что много всего пропускаешь, когда едешь сама? Контролируешь каждые полметра. Едешь сгорбившись и опустив голову. Смотришь на асфальт и пометки на нём. Ещё изредка на дорожные знаки. А как же жизнь, которая проходит мимо?

Возмущённо Таня часто задышала. Так, это становится слишком. Обнаглевшее хамло перед глазами всё наглеет и наглеет. Она соединила свои красные, обожжённые ладони. Крепко.

– Охренеть. Мы практически не знакомы. Откуда тебе знать как и куда я смотрю?

– Мне хватило вчерашней поездки до кафе. Ты ни разу не подняла голову. И каждый метр горбишься.

Горбишься. А ты же балерина. Ровная спина, выворот колен и правильный изгиб руки – это твоё тело. Остальное – это не ты. Не Таня, не балерина.

Звон одного лишь слова и тонкие плечи девушки нервно дёрнулись назад. Всё, что она так гордо несла всю жизнь, ставят под сомнение. Могла ли она смело ехать по дороге вперёд почти с закрытыми глазами?

Таня крепко стиснула зубы, закинув голову назад.

– Сгорбившись, значит? Тогда смотри!

Подняв гордо голову и по возможности выпрямив спину она как будто вдавила ногу в педаль авто и рванула вперёд. Псевдогонщица с закрытыми глазами лихо катила вперёд, а сердце выпрыгивало. По узкому тротуару мелькали люди, и было нечеловечески страшно наехать им на ноги. Но она ехала, всё удаляясь и удаляясь от парня. Так же убегала от проблем в детстве. Быстро, по узким коридорчикам в порванной пачке. Быстрее по пышным залам училища с разбитыми коленями. С сильной тряской на каталке по больничным коридорам. Таня грузно дышала. Её веки дрожали, когда ориентация в пространстве терялась. Секунда, другая и на непредвиденной кочке колёса сворачивают с маршрута на большой скорости. К проезжающим по дороге авто.

В голове метнулся страх и в пару шагов Юра добежал до девушки, поймав в падении кресло. Всего пару сантиметров и асфальт. Ещё одна травма, трагедия.