Кэтрин Вэйн - Осторожно, двери открываются

Высокий блондин наклонился, приобнял девушку и помог ей оказаться в кресле. Быстро. Почти небрежно и без заботы.

В руках Татьяны из багажа осталась лишь миниатюрная сумочка.

– Едем домой? Там мама пирог приготовила, я вина купил…

Инвалидное кресло покатилось вперёд к выходу быстро. Без шанса на прощание или ещё одну доброжелательную улыбку между двумя нелепыми пассажирами. Только на выходе девушка Таня повернула голову в сторону своего места и закрыла глаза. Там по-прежнему стоял парень с рюкзаком в руке и уже сам себя чувствовал растеряно, неуверенно. Бывает, что же. И ей действительно некуда торопиться. Бежать.

Надо же было оказаться в глупом положении по случайности. Там, уже на перроне, Таня самостоятельно крутила колёса кресла, не совершая особых усилий. Она смотрела вниз и слушала со скромным спокойствием, что ей говорит встречающий парень.

Ошибка общения останется тут, в стенках скорого поезда. Вместе со вкусом оплошности и аккуратно свёрнутым в квадратик платком на месте пассажирки.

Ты не можешь. Нет. Просто уже не можешь. Ты уже даже просто не слышишь что я тебе говорю. Делаешь в пределах своих возможностей. А их… Катастрофически мало. Слышишь меня? Слышишь? Быстро выпрями спину!

Таня открыла широко глаза и резко выпрямилась за столом, не заметив как в тарелке оказался кусок пирога.

– М-м-м вкусно. Чего не ешь? – парень кивнул на блюдце, разрезая свою порцию на маленькие кусочки. Аристократично. Медленно вонзая нож в мягкое тесто.

– Не хочу.

Парень подмигнул и протянул блюдце с фруктами. В слабо освещённой кухне цвет его волос казался ближе к тёмному. Парню это придавало мужественности, но стоило ему наклониться через стол, потрепать свою Таню по щеке, как тут же темнота сменялась на пшеничный цвет и он опять вечно нежный мальчик. Какой есть. Неизменно лишь голубые глаза выделялись на лице и низко посаженные брови. Он был её парнем. Просто любимый, по которому Таня соскучилась.

– Лёш, тебе не поздно для пирога? – она вздохнула, глядя только перед собой. Как танцору кордебалета в Большом театре и блюстителю диеты, Алексею давно пора вешать замки амбарные на всё, что стряпает мать. Но запретить себе он никак не мог. Маленькая сила воли.

Любовно парень улыбнулся и пожал плечами.

– Для маминой стряпни не поздно никогда. Сама попробуй. Это ж чудо какое-то.

Девушка вздохнула, подняв голову, чтобы приглядеться к лицу танцора. Он совсем другой сегодня. Улыбается, смотрит ответно в карие глаза больше пяти секунд, вечером дома. Эта разлука в несколько дней оказалась на пользу. Обоим. Отдохнули.

– Лёш, я по тебе соскучилась. Сильно.

Парень кивнул, заёрзав на стуле. Каждый раз, приезжая из родного Питера, Таня смотрела на него как первый раз. Счастливые глаза, спина и плечи ни на миллиметр недвижимы. Чисто аристократично парень утирает с уголков губ крошки. И она смотрит на этот жест с дурацкой улыбкой, обмякнув в кресле. Даже квартира теперь казалась для Тани новой. Излишне свободная, в бело-серых тонах, открытая для мрака и закрытая чаще всего от солнечных лучей. Коробка для съёмки ситкомов или рекламы дорогого вина. Вот и дегустатор есть. Герой этой рекламы. Голубоглазый блондин с ровными, прочерченными скулами. Он по-королевски смотрит на рекламируемый товар с красным содержимым и улыбается своей рекламной улыбкой.

– Мы вино попозже откроем. Ближе к ночи. Да? – Лёша обнял пальцами сосуд, с прищуром рассматривая этикетку. Вино привезли специально из Тосканы для обмывания повышения в театре. Оно маячило, уже было так близко. Сольная партия в постановке Большого театра. Ближе, чем карие глаза. Подумать только: с училища и в солисты. Самоуверенность подмывала танцора поверить в этот успех, отмести от себя лишние старания и просто наслаждаться, уже сейчас. Пьяным успехом.

Таня, чьи глаза теперь смотрели пусто и с нулевым значением эмоций, обняла себя руками. Зябко. Неловко. От того, что действительно в горло ничего не лезет.

– Как хочешь. Откроем позже. Но тебе смотр назначили на завтра. И это только первый день.

– И? Как это всё связано между собой? – усмехнулся парень.

– Никак, – Таня смутилась, – просто повод для вина будет… потом. Сейчас тебе нужно подготовиться, отдохнуть.

– Потом? Я не считаю, что назначение меня на роль это "потом", – тон беседы стал опускаться к нулю по Цельсию, но быстро перевалил за отметку "выше ноля", что могло создать вокруг пары опять рекламную атмосферу.

– Смотр это формальность. Поэтому выпить – дело святое. Не глупи.

– Ты звонил и говорил, что тебя волнует этот смотр.

– Тань, скажи просто что пить не будешь, и мы закончим этот дискуссионный час, – за каждым спокойным словом Лёша тянутся через стол, разрезая пирог на маленькие кусочки, и старался не встречаться глазами с Таней. Это сейчас ни к чему. – Главная роль будет моей.

Ей не оставалось ничего, кроме как ответить:

– Хорошо.

Тишина квартиры становится всегда тяжёлой, когда не о чем поговорить. Лёша улыбается, кажется, о чём-то своём. По тарелке Таня скребёт вилкой и разгребает то, что приехало за ней из северной столицы. Ещё одно медицинское обследование. Безрезультатное. В маленькой сумочке свёрнуты документы. Чистая формальность о стабильно нормальном состоянии здоровья. Но она всегда ждала, чего-то иного. Банального "есть улучшения" и больше не видеть бесполезные больничные очереди. Не слышать никаких больше вопросов от Лёши. О наболевшем.

С минуту девушка смотрела в глаза своего парня и верила, что если он так счастлив, то не станет говорить с ней так, как всегда.

Это ошибка.

– Как ты съездила? Была в Мариинке? – Лёша покосился в сторону любимой, желая чувствовать диалог. А может взять за руку? Ну, как банально и слишком театрально. И также банально ждать, когда она ответит. На вопрос, о котором ничего не хочет слышать.

В комнате загудел холодильник. В подъезде затрещала чья-то входная дверь. Таня съёжилась и хотела глубоко вздохнуть, но колкость по телу стала мешать. Она поправила рукава кофты и подняла взгляд на глаза напротив.

– Нет, не была. Не смогла.

– Хм-м-м не успела?

Глупые вопросы. Убеждение, что она должна была попасть в Мариинку, сидело не к месту в голове Алексея. Всё сейчас выбивает почву из-под ног девушки. Которой и так нет. Таня танцевала. Тоже. Ходила в Мариинский театр вместе с мамой вместо детского сада. Сдавала экзамен по классическому танцу на легендарной сцене. Вечерами бежала к театру, чтобы встретить выходящих из него балерин. Просто посмотреть какие они. Стройные, эстетичные, правильные. Всё в миг закончилось. Теперь, попадая в родной город на пару дней, она старалась даже близко не появляться в своём некогда любимом районе. Тяжело.