Кэтрин Вэйн - Осторожно, двери открываются

Только в один момент планета решает поменять направления. Юра пропустил зелёный светофор и быстро развернулся в обратную сторону от перехода, но заметил ту, что стыдила его совесть уже не первый день. Неприметное инвалидное кресло, волосы выше плеч, шея… Шея. Юра запомнил эту часть скромного образа и поэтому мог безошибочно узнать девушку в толпе. Три родинки слева. Три малые точки, создающие треугольник на коже чуть ниже мочки уха. Тонкие хрупкие плечи и там было что-то вроде пореза в районе ключицы. Маленькая красноватая линия справа. Она, правда, она. На том же месте, лицом к Большому театру. Прямая спина, сложенные на коленях руки.

Юра просчитал, что сейчас позволительно растянуть десять минут и опоздать на новый адрес. Шагнуть в сторону. Он имеет на это право. Вдохнуть поглубже и пройти через толпу школьников, чтобы оказаться возле незнакомки. Коснуться ладонью её плеча и осторожно спросить:

– Таня?

Девушка вздрогнула и обернулась. Лицо парня светилось счастьем. Что это? Она его счастливый выигрыш в тысячу рублей?

– Знакомы? – Таня прищурилась, переместив руки на колёса.

Юра гордо выпрямился. Узнала, значит.

– Поезд. Мы вместе ехали в поезде. "Питер – Москва". Ну, вспоминай. Два дня назад. Ты слушала фортепиано в наушниках.

Девушка язвительно улыбнулась. Как интересно. Наверное подкат у памятника в центре Москвы нынче выглядит именно так. Или очередной акт помощи ограниченному человеку в инвалидном кресле.

Она сосредоточенно сложила руки на своих коленях и наклонила голову на бок.

– Так, и что ещё?

Успешным знакомством мгновенно перестало пахнуть в воздухе, как только голос знакомой незнакомки стал твёрдым.

– Тебя забирал парень. Чёрная кожанка, белые кроссовки. Твоё кресло было для него неудобно расположено. В середине вагона.

– Интересная попытка. Ещё что?

– Я Юра. Может так?

На лице девушки по щелчку строгость сменилась на улыбку.

– Ах да, конечно, так действительно стало ясней.

– Я видел тебя здесь позавчера. В районе четырёх часов.

– И что же не подошёл, раз узнал? Сомнения?

Парень пожал плечами.

– Но ведь ты – это ты? Таня?

– Конечно я – это я. Хотя, наверное, стоит поспорить.

Её лицо засияло радостью. В телефоне мелькнуло спасительное СМС. Лёша приехал. Пора заканчивать акт этой глупой комедии "мы с вами где-то встречались?" и сматывать удочки.

– Вот видишь, ты изменила своё настроение. Благодаря мне, – Юра поправил рюкзак, заметив лёгкую суету в руках Тани. Она легко толкнула колёса вперёд.

– Да, скромность это не Ваше.

– Брось, давай на "ты".

Девушка мотнула головой, вырулив обратно.

– Ты уверен?

Она замерла и посмотрела в самонадеянные глаза парня. Дураком прикидываться нынче модно, но она видела, что он таковым был.

– Более чем.

– Тогда тебе придётся уступить мне дорогу. Меня уже ждут.

Снова сделав манёвр и потирая руки от холодных шин кресла, Таня глядя впереди себя рванула туда, к переходу. По мокрому асфальту шипели авто, хрустели люди, и для обособленной от странного парня девушки было удобно в этой шумихе не слышать его наивность.

Юра прибавил шаг.

– Уже уезжаешь? А я… Я только хотел извиниться за сказанное в поезде. Я был груб и может даже наглый сильно. Но могу исправиться.

Таня остановилась. Урывками память дала лист с репликой. Так полезно не ходить… Не ходить… Щёки девушки порозовели. Невкусная фраза отбила желание ужинать, поселила бессонницу. Неприятное извинение. Ведь будь она девушка с обычным переломом, он бы и не вспомнил. Не заметил её.

Таня стиснула зубы.

– Нет, не помню, чтобы меня в последнее время окружали грубые мужчины.

Она торопилась уехать, немедленно. Извинился, молодец. Не слушать, больше нет, этот свист любезности и извинения как долг перед собственной совестью. Карие глаза пялились на асфальт, Таня сгорбилась и на зелёный свет поспешила вперёд, стараясь не смотреть как близится и становится всё выше Большой театр. Он напирает на слабую девушку, грозится упасть на мокрую от снега площадь и прихлопнуть. Как же охота прихлопнуть того парня, что настойчиво бежит следом.

– Тебе помочь? Куда держишь путь?

В конце концов, если этот мастер извинений не до конца дурак, то отстанет. Надоест ему слушать тишину и отвалится как банный лист от жопы. В противном случае… Парень продолжал бежать и всё придумывал, чем можно остановить новую знакомую.

– Я провожу, мне несложно.

Шины засвистели, и настырно Таня подняла голову высоко, вглядываясь в лицо сумасшедшего. Может, он понимает только грубость? Бывает. Больной дурак с историями из поезда. Ну, что-ж.

Она скрестила руки и выпрямила спину. Рефлекторно и практически неосознанно.

– Юра значит.

– Поезд.

– Грубый и наглый.

Парень хотел бы улыбнуться, но лишь неуверенно кивнул.

– Ты ехала из дома или из гостей?

– Из дома.

– А я… Я с работы.

Работа. А как погода? Как пройти в библиотеку? Ради этого он знакомился, подходил? Занятно. Таня стучала тонкими пальцами по ручкам кресла. Нетерпеливо. Глупость. Огромная глупость крутить жёсткие колёса кресла без перчаток круглый год, и вечно затирать потом мозоли на ладонях. Когда же Лёша купит нормальное кресло? Очень глупо опускать голову и что-то бубнить себе под нос.

– И где твой дом?

Это обычно раздражает людей, когда на тебя не обращают внимания. Должно работать и Таня уже считала секунды до того, как её оставят в покое.

– Вообще я из Екатеринбурга. А ты в Москве…

– Живу. Гуляю. Учусь. Почему бы тебе не поехать домой, Юра из поезда? Наверное, там теплее, чем на улице.

Таня щёлкнула пару раз пальцами, чтобы согреться. Раз, два. Её научили раздражительно говорить с людьми ради безопасности. Так спокойней. Но дураки слов не понимают.

Парень весело усмехнулся, запихивая поглубже в рюкзак торчащие конверты с документами.

– Дома-то теплее, но работу ведь никто не отменял. К тому же дома четыре стены и…

Таня нетерпеливо перебила

– И так, дорогу мы перешли. И мне сейчас налево, а тебе направо к станции метро.

Неловкость. Свалилась на голову. Не та, совсем не та пассажирка из экспресса. В моменты разговора становится незнакомой. Грубо энергичной, по-преподавательски сложной. Будто в секунду встаёт со своего кресла и, приподняв подбородок, гордо сыплет ответами. Колкими. С виду хрупкая, она оказывается главней и уже нет в чертах той стеснительной Тани из поезда "Питер-Москва". Всё. Интригующе холодная.

Быстро достав телефон, Юра приготовился записывать её номер. Но след девушки уже простыл.

Не простила. Нет, точно не простила выходку в поезде. Смылась, как и хотела: побыстрее, оставив вместо себя колёса машин, грязную дорогу и шумных людей. Скрылась.