Исфандияр Камчинский - Путь на Путорана. Рассказы

После пятничных посиделок в воскресенье ему часто бывало стыдно, и порой, смотря на себя в зеркало, он произносил: «До чего ты себя довёл?»

Зеркальное отражение также смотрело на него испуганным взглядом растерянного человека. Фальшиво улыбаясь, он и его копия долго рассматривали друг друга с особой нежностью и одновременно стыдом, и им обоим было тошно и плохо от той реальности, в которой они находились. Ему от жизни хотелось чего-то нового, более возвышенного и душевного.

Во время пятничных посиделок после работы регламент их беседы был обычно одинаковым. Николай сначала комментировал отрывки последних новостей, которые как-то помнил, и высказывал возмущение и недовольство. Сергей то и дело подпитывал его эмоции одиночными возгласами типа: «Правильно, всё правильно, ну само собой, а как же иначе…» Александр в основном слушал. Но на последней их встрече произошло нечто необычное: Николай из умеренного антисоветчика вдруг превратился в ярого сталиниста, и теперь процветание страны видел именно в сильной руке:

– Я долго думал и сделал вывод, что нам нужен Сталин. В стране не хватает сильной руки!

Сергей и Александр посмотрели на него с удивлением, сначала замерли, а после, глянув друг на друга, решили, что он выпил больше нормы. На пару минут замолкли все трое.

– Но ты же его на дух не переносил… – вдруг произнёс Александр.

– Вот почитай новости, или газету, или тот же интернет, и что в первую очередь тебе попадёт на глаза? …Воровство, коррупция… То и дело пишут: этот украл миллион, тот своровал десятки миллионов, тот, другой, сотни миллионов, и так конца и края нет. И украли не гангстеры в масках, а чиновники, которых все знают. И самое страшное – дают этим сволочам по 3—4 года условно, а некоторых сажают просто под домашний арест. Вот тебе и вся справедливость. Конечно, я раньше Иосифа Виссарионовича на дух не переносил. Да, признаю. Было такое. Но вот жизнь поставила всё на свои места. Оказывается, без него мы не можем. Порядок в стране требует жёсткой руки. Пора покончить со вседозволенностью, – ответил Николай.

Раньше он в большинстве случаев вместо имени Сталина произносил словосочетание «усатый чёрт», но нынче собеседники Николая первый раз услышали, что тот назвал его Иосифом Виссарионовичем. Александр и Сергей ещё раз посмотрели друг на друга.

– А как же, конечно, пора, – произнёс Сергей, – я давно об этом говорю. Чем я хуже других. Почему чиновнику можно украсть, и за это его поместят под домашний арест, а меня, поймав на воровстве хлеба, упекут в тюрьму? Может, я украл хлеб, чтобы с голоду не помереть.

Этими словами Сергей будто угля добавил в топку парового двигателя. Николай Васильевич нёс всё без разбора, и почти в каждом шестом предложении в обязательном порядке вставлял имя Иосифа Виссарионовича. Наконец, после пятиминутной беспрерывной декламации, во рту у оратора не осталось ни капли влаги, и он умолк.

Но Александр не согласился с тем, что предлагал Николай, и тот, возмущённый, с пеной у рта продолжил свой монолог, яростно доказывая необходимость появления товарища Сталина. Александр, словно прилежный ученик, начинал логично объяснять свою точку зрения, но Николай, как беспощадный учитель истории, перебивал его. И никак не давал закончить мысль.

Александр перестал спорить и сменил тему. Он попросил разлить остатки и предложил тост. Николаю и Сергею его поступок казался весьма странным, ведь сколько бы времени друзья ни сидели, тостов никто не произносил, поэтому они с удивлением начали слушать его:

– Понимаете, в юности была у меня мечта – съездить в какую-нибудь глушь и пожить там некоторое время, чтобы вокруг не было ни души. Пожить, любуясь природой, постараться понять её суть и восхититься прелестью жизни. Но почему-то я не нашёл в себе мужества и не решился на это. Наоборот, даже стал заниматься бизнесом и свою мечту, можно сказать, припрятал в глубине души. И не давал ей оттуда высунуться. Долгое время я даже не вспоминал о ней, но жизнь – сложная штука, и обстоятельства вели меня совсем в другом направлении. И вот в прошлом году опять на горизонте моих мечтаний появилась эта идея. Она возникла из недр моей души. Видимо, человек меняется, и это прекрасно, мне многое из той, прошлой, жизни просто неинтересно. Я теперь начинаю видеть всё совсем под другим углом. Оказывается, существуют простые вещи, на которые мы не обращаем внимания, а гоняемся за трендами, которые нам подсовывают, хотя на самом деле это не наше.

Несмотря на то что и Сергей, и Николай были пьяны, слова Александра на них подействовали. Они слушали его с изумлением. Николай выпрямился во весь рост и изучал взглядом фасад соседнего дома, а Сергей смотрел на Александра и лишь изредка моргал. Саша продолжил:

– Есть одно загадочное место, куда бы я хотел отправиться: это плато под названием Путорана, и оно находится у нас в Сибири. Понимаете, у каждого человека должна быть мечта. Я не говорю о её масштабе или характере, в целом – о мечте, и она должна быть. Вот моя мечта – попасть на плато Путорана. Я недавно осознал, как мне важно там оказаться. Но почему-то всё никак не получалось, и я прошёл через многое, чтобы понять важность этого события. Мне просто надо там помедитировать, хотя бы неделю, и кажется, что я выйду оттуда совсем иным человеком. Одним словом, хочу достичь недостижимое и познать непознанное, хочу дёрнуть бога за бороду.

– В общем, надеешься найти седьмой уровень чакры, или как там у монахов-буддистов, – вдруг произнес Сергей Пантелеевич и ехидно улыбнулся.

Николай в этот миг как-то глубоко вздохнул, по-прежнему глядя на фасад соседнего дома, и произнёс:

– Да, всё-таки стоит попробовать, а там уже видно будет…

Николай хотел ещё что-то добавить, но Сергей Пантелеевич прервал его:

– Ну, Саша, ты меня удивляешь. Вроде взрослый мужик, а говоришь, как ребёнок, как подросток или юнец. Пора браться за ум, ты уже в возрасте. Ты встал на ноги, квартира есть, работа, друзья рядом. Жизнь течёт абсолютно без преград, ровно и спокойно. Зачем тебе такие мысли? В молодости другое дело. А сейчас – зачем тебе это надо… Он ещё тебя поддерживает, – и кивнул в сторону Николая Васильевича.

– Это комсомольцы, которым было по 20—25 лет, во времена нашей молодости стремились покорять тайгу, поднимать целину и всё такое. Время было другое, общество другое, и люди были совершенно другими. А теперь, братцы, вам далеко за 40, засуньте свои детские мечты обратно, туда, откуда они вылезли. Что мы там потеряли, в этой чёртовой Сибири? Туда дорогу проложили каторжные и заключённые во времена ГУЛАГа, а нынче там нечего делать. Это место для выселенных, и точка. И вообще, мы своё уже прожили, у нас осталось дом—работа—дом. Да ещё можем себе позволить посидеть с друзьями. Какие там мечты и грёзы, это всё одно ребячество, – продолжил Сергей Пантелеевич.