Ольга Медведева - Пустой город

– Чего ты боишься?

– Бунта. – Коротко ответил Руководитель.

– Какой бунт? Твой народ, как козел отпущения. Их трудно поднять. Стадо баранов. Слишком тяжелые жопы. Они дальше своего пальца ничего не видят.

Руководитель не дал ему дальше продолжить свои мысли, он коротко сказал: «Веня, помоги. Хочешь, я встану перед тобой на колени. Только помоги. Я всю ночь сегодня читал законы, распоряжения, постановления Вовки. Ничего не понял».

– Вовка! Это хорошая идея. Как я сам не подумал. Не переживай. К обеду у тебя будет сценарий.

Он встал и погруженный в свои мысли, быстро стал удаляться. На ходу он достал с кармана телефон и уже назначал встречу. Он ехал в офис.

Руководитель, оставшись один на один со своими мыслями, думал о кредиторах. Его долги не уменьшались, они росли, как грибы в лесу. В его работе было больше ошибок, чем правильных решений. Его долбили со всех сторон. Приходя домой, ему тоже не было покоя. Жена Вера, в которую так верил, уже не казалась той девушкой, на которую он возлагал семейные надежды. Теперь она хотела наряды за миллионы, ей мало было одного дома за границей, который оформили на подставное лицо. Теперь ей хотелось иметь земли на Луне или на Марсе. Ее мозг, имеющий прямые линии, перестал функционировать.

В офисе его уже ждали трое. Мужики ждали бурю, они были под напряжением. Открыв окно, курили. Было предложение выпить, но оно отошло на позднее время. Шутить тоже не хотелось, было раннее утро, хотелось ещё поваляться в постели.

Войдя в офис, Вениамин стал говорить от самого порога. Он излагал кратко, но понятно. Его речь была больше в пространство. Сам он тоже был под тяжестью, ни на кого не смотрел. Закончив мысли Руководителя, предложил мысли руководителей соседней страны взять за основу. Наступило молчание. Трое мужиков-сослуживцев смотрели на него.

– Он с ума сошел? Это же не законно. У нас демократическое государство, в котором и так ничего не работает. Люди бегут потому, что хотят кушать. Он подумал о том, что скажут, к примеру, те же поляки? Веня, ты сам на что подписался?

– Гагик, какая демократия? – Вениамин выругался. – Где они ее взяли? Ты не понимаешь, что на него давят. Надо, чтобы народ остался здесь. Деньги закончатся, они станут «есть» один другого. ОНИ, – он показал пальцем в потолок, – хотят избавиться от него.

– Нет, так не будет. – Отозвался самый спокойный писака Давид. Он говорил с армянским акцентом. У него лилась красивая речь. – 60 процентов те, которые вернулись, имеют карты временного проживания на территории Польши. У многих годовые визы. Они могут спокойно проходить через границу.

– Вот поэтому есть МЫ. И мы напишем сейчас Закон, по которому ни кто не покинет страну.

– Посольство Польши взбунтуется. Они наложат на всё свою лапу. – Давид подошел к окну и закрыл его. – Они живут с консульского сбора.

– Пусть живут. Пусть ставят свои визы. Надо написать так, чтобы не было вопросов. Наша таможня получит не официальное распоряжение. Выехать будет очень трудно. – Вениамин говорил убедительно. – Додик, мы ему обязаны, надо Его поддержать. Ты забыл, что всё, что мы имеем – это его заслуга. Это он встретился с Игорешей, это он просил его помощи. Это Игорь закрывал нашу задницу. Это он помог нам купить акции предприятий и всего остального.

– А ты забыл, сколько мы этому Игореше и остальным, отстегивали каждый месяц? Зачем он пошел в Руководители? Ты помнишь, как мы его уговаривали спокойно жить. Нет, ему надо было выставить напоказ свою задницу, а то мало ее кто видел. Он стал слушать Игорешу, жену, которой преподнесли дорогой подарок. Она вроде с луны свалилась, не видела золотого колье, продалась, как дешевая … – Он вздохнул. – А теперь мы должны, чуть не каждый день сочинять законы, которые диктуют ему кредиторы. Пусть жена ему пишет. Ты понимаешь, что будет, если люди начнут бастовать на границе? А ты знаешь, что наши пограничники, за хорошую плату, пропускают тех, кто и так должен пройти, на законном основании. Кстати, они с нами не делятся. – Он снова посмотрел на Вениамина и, тот всё понял. – Между прочем, поляки ждут наших на работу. Там не кому работать. На полях помидорам всё равно: есть эпидемия или нет. Поляки побежали за евро. Они не хотят свои стабильные злотые.

– Бунтарей – в тюрьму. На границу загонят милицию. Пусть отрабатывают свои зарплаты.

– Конечно, они будут её отрабатывать, только в карман своих руководителей. – Он тоже посмотрел на потолок. – И, конечно, немножко себе оставлять. Семейный бюджет рядового милиционера выше бюджета грамотного инженера.

Наступило молчание. Каждый понимал, что это не последний «Закон», который им придется писать против народа. Николай или просто Коля, не произнес ни слова. Он слушал, курил, потягивая с пачки одну за другой сигареты. В отличие от других членов этой группы, он был по происхождению – украинец, работал с первого дня с Руководителем. Знал его со студенческих времен. Правда, родного языка не знал, так как учился в русской школе, дома разговаривали все на русском языке. Его отец работал на заводе мастером, потом его, как и остальных выкинули за забор в первых рядах. Мать работала в школе в библиотеке, еле дали доработать до пенсии. В общем, он знал жизнь простого народа. Откуда взялся Веня, не было секретом, а вот два остальных – загадка. Из всех, сидящих в кабинете, он думал о том, что с Руководителем ничего не будет, так же, как и с его предшественниками. В этой стране наказан только народ. Верховная рада к народу не относится. Это представители другой расы: жадной и жестокой, идущей, как раз таки, против народа. Ещё 10 лет назад, у него появлялись мысли уйти с этого проекта, так же, как ушел его лучший друг. Для многих уход Гены был неожиданным. Ни кто не знал, почему он ушел от таких денег, которые стали зарабатывать на тот момент. Он ушел молча. Только руководитель знал истинную причину: делёж денег был несправедливым. Геннадий нашел работу по специальности, зарплата меньше, работы много, зато не надо прыгать. Я тоже знал. За несколько дней до его ухода, мы вместе сидели в ресторане. Он сообщил новость, в надежде, что уйду с ним. Поддержу его. Гена не стал молчать. Работали все, а львиную долю, после распределения долгов, забирал Руководитель. Ни кто не знал, сколько заплатил Руководитель за молчание. Скорее, гордость игрока не взяла взятку. Гена оказался самым порядочным из нас. Он отработал вечер, низко поклонился всем и ушел, пожелав удачи. В тот вечер ни кто не придал значения его поклону. Только на следующий день он не пришел на репетицию. На его месте стоял другой и уже знал сценарий. Я тоже хотел уйти. Меня остановила жена, потом, через несколько дней приехали мои родители. Я не мог их бросить на произвол, на ту пенсию, которой не хватает на существование. Я не поддержал Гену, оказался трусом, не смог уйти от бешенных денег, к которым привыкла моя семья. Потом ещё были попытки. Я хотел встретиться с Геной. Он отказывался не только встречаться, он не хотел разговаривать по телефону. Он оттолкнулся от нас, от всех. Теперь он счастливый и свободный, а я, как был зависимый, так им и остался. Сейчас опять надо сочинить ересть для людей.