София Шуленина - Цвет тишины

– Если я сниму толстовку, я совсем замерзну, – ответил он ей совершенно серьезно.

Она засмеялась. На ней были коротенькие шорты и полупрозрачная туника, сквозь которую проглядывал туркуазовый купальник. Тахти тогда даже представить себе не мог, что для человека с севера плюс двадцать три в лобби отеля – это достаточно тепло, чтобы так легко одеться. Плюс двадцать три. Он мерз в толстовке. И ничего не замечал.

Он не мог представить, что однажды будет жить среди этих самых людей, на краю света, в беспощадном, суровом краю с длинными ночами, холодным ветром и коротким прохладным летом, более холодным, чем зима у него дома. Только тогда он начнет замечать. Иногда человека нужно вытащить из привычной среды, чтобы он заметил, каким разным может быть мир. Какими разными могут быть люди. И понятия.

Тахти нашли, едва судно вышло в море. Правда, к тому моменту он успел окончательно замерзнуть, и облачко пара от дыхания становилось все меньше. Но он продолжал сидеть среди ящиков со снастями. А потом перед ним возник огромный черный силуэт.

Рыбак был высокий, крепкий и большой. Темно-синий корабельный комбинезон он надел поверх черной водолазки, а наверх накинул расстегнутую куртку такого же синего цвета. В помещении было довольно просторно, но когда он вошел, места не осталось.

Он стоял со скрещенными на груди руками и смотрел на Тахти. Брови сползлись на переносице. Свет остался за его спиной, превратив его в черную скалу. Для Тахти это был момент настоящего ужаса. Тогда он поверил, что его правда могут убить. Просто за то, что он оказался в этой лодке без разрешения. Он съежился, все еще надеясь, что его не заметят. Что он исчезнет, если сожмется в комок.

– Ты кто такой? – прогремел рыбак.

Тахти вздрогнул, как от удара. Пути назад не осталось. Бежать было некуда. Если бы рыбак не загораживал собой дверь, он бы, может, и побежал. Хотя в этом смысла тоже не было. Куда бежать-то? Они в открытом море.

Тахти встал еле-еле, ноги затекли и не слушались.

– Простите, – прошептал он еле слышно.

Рыбак сделал шаг вперед. Тахти отступил и вмазался спиной в коробки.

– Ты кто такой, я спрашиваю?

От него пахло солью и табаком. Тахти сглотнул, втянул воздух. Сейчас его укокошат. Как пить дать.

– Простите меня. Мне очень нужно уехать отсюда.

Рыбак оглядывал его с головы до ног. Темные глаза под кустистыми бровями, растрепавшиеся на ветру волосы. Тахти трясся перед ним и не знал, где бы спрятаться.

– Как ты здесь оказался?

– Пробрался утром, пока никого не было.

Он не стал врать. Даже не пытался оправдаться. А что тут еще скажешь? Что он ошибся кораблем и поэтому прятался среди коробок?

– Куда уехать?

– Домой, – прошептал Тахти.

– Куда? – голос рыбака громыхал раскатами. Еще немного, и засверкают молнии.

– В Ан-Лодалию.

– Не ближний это свет.

– Я знаю.

– Как тебя зовут?

– Тахти.

Рыбак вытянул руку, Тахти зажмурился. Удара не последовало. Он приоткрыл глаза. Рыбак протягивал ему раскрытую ладонь.

– Ясперсен.

Ясперсен пожал Тахти руку. Его рука была огромная, с обветренной жесткой кожей. От его крепкой хватки в руке Тахти что-то хрустнуло.

– Иди за мной.

В камбузе он пил чай. Ему на плечи набросили куртку, тяжелую, теплую, пропахшую солью и рыбой. Подкладка у нее была флисовая, снаружи – водоотталкивающая непродуваемая мембрана. Завернуться в нее – словно завернуться в кокон.

– К чаю ничего нет, малыш, – сказал Ларссон.

Ларссон был совсем немного меньше Ясперсена и такой же грозный.

– Спасибо за чай, – сказал Тахти. – Спасибо, что не сердитесь.

Ларссон рассмеялся сухим, грубым смехом.

– Еще как сердимся.

– Мы вернем тебя обратно, – сказал Ясперсен. – Ты уж прости.

– Не имеем права, – сказал Ларссон.

– Я понимаю.

Тахти допил чай, но все еще держал в руках теплую кружку. Ясперсен встал.

– Позвони домой. Скажи им, что с тобой все в порядке.

– Я…

– Звони-звони.

Тахти поднялся. Ларссон хлопнул Тахти по плечу с такой силой, что он сделал шаг вперед. И поплелся вслед за Ясперсеном. Звонить Сигги. Ясперсен оставил его наедине с рацией. Тахти смотрел на рацию и медлил. Сейчас он наберет номер и попросит соединить его с Сигги. Что дальше? Что он скажет, что сделает? Запрет его в одной из комнат? Оставит без еды? Отправит обратно в приют? Позвонит в полицию?

Тахти снял трубку, набрал номер из справочника. Попросил соединить его с Сигги Пайменом. На линии хрипело и трещало. Потом, через шуршание и скрежет он услышал приглушенный голос Сигги.

– Слушаю.

– Это Тахти.

Слова застревали в горле. В голосе появилась хриплость. Получалось совсем не так, как он хотел. Все получалось совсем не так, как он хотел.

Сигги молчал несколько секунд, для Тахти они тянулись вечность. Он не знал, ждал ли Сигги продолжения его слов или просто был настолько удивлен, что не мог найти слов. Вероятно, цензурных слов.

– Со мной все в порядке, – сказал Тахти.

– Где ты?

– Я… Извините меня. Я вернусь вечером. Я объясню.

Сигги молчал.

– Со мной все в порядке, – повторил Тахти.

– Ты не скажешь, где ты?

– Я… вернусь вечером. Извините меня.

– Это все, что ты готов мне сказать?

– Извините меня.

– Я вешаю трубку.

Тахти остался стоять с рацией в руках. Он ожидал чего угодно. Крика, грубости, угроз. Но никак не такой спокойной, примирительной вежливости.

Которую он на самом деле не заслужил.

***

Они проводили его до самого дома. До самых дверей. Сигги пригласил их зайти, он мог бы сварить на всех кофе, но рыбаки отказались. Сигги кивнул. Тахти стоял посреди гостиной, чужак в чужом доме. Сигги опустился в кресло, Тахти – на краешек дивана.

– Ну? Где ты был?

Голос Сигги не выдавал никаких эмоций, но в потемневших глазах читался гнев. Огонь в камине бросал на его лицо блики, делали черты лица грубыми и жесткими. Брови сползлись на переносице. Тахти предпочел смотреть на колени. Выдержать его взгляд сейчас было тяжело.

– Вы же знаете.

– Я хочу это от тебя услышать. Где ты был?

– На рыбацкой лодке.

– Почему?

Тахти молчал. Не мог выговорить.

– Тахти?

– Я хотел вернуться домой, – прошептал он.

– Домой – куда?

Непроизвольно Тахти улыбнулся. Ну, да. Он же человек без постоянного адреса. Так, бродяга. Бездомный.

Сигги смотрел на него, от его взгляда оставались полосы на коже. Сначала Тахти подумал, что он злится. А потом понял, что он напуган.

– В Ан-Лодалию, – сказал Тахти одними губами.

Сигги откинулся на спинку кресла.

– Ты разве не из Ла’a?

– Я родился в Ан-Лодалии, но мы почти сразу переехали в Ла’a.

– Ты родился в Ан-Лодалии?

– Родители приехали туда по работе. Жили там несколько лет. Потом родился я. И почти сразу мы уехали.