Софья Привис-Никитина - Жизнь. Дуэль. Судьба

А в будни Вера крутилась в хлопотах фонда и дома. Работать, чтобы зарабатывать ей не надо было совсем, но дело в её крепких руках процветало. Не бросать же! Выглядела Вера в свои сорок шесть лучше, чем в тридцать семь. Они и раньше с Борисом смотрелись ровесниками, а теперь Борис несколько проигрывал легконогой изящной Вере.

И тем ни менее настал день, вернее, ночь, когда любимый мужчина нежно, но категорично расцепил кольцо нежных алчущих рук.

Вера сначала изумилась, потом обиделась, но тему замолчала. Ходила как побитая собака, с немым вопросом в глазах, а интимная жизнь постепенно трансформировалась в нежную дружбу, к чему Борису было не привыкать. Всё чаще он оставался ночевать в кабинете. Много работы, то, сё…

В такие дни Вера лежала в широкой супружеской кровати без сна. Синдром Адели хватал её за горло и душил до самого рассвета. Ничего нет мучительнее, чем быть безответно одержимой страстью к отвергнувшему тебя человеку. Вера не умела догнать уходящее счастье. Она была совсем не в маму. Вот мама умела схватить счастье на побеге за плечо, развернуть к себе и держать крепко.

А она лежала всю ночь без сна и перекраивала в мыслях свою жизнь. А если бы так, а не этак? И, как ни крути, получалась, только что – то в себе самой и в этой жизни поймёшь, обрастёшь опытом как броней, и вроде бы жить и жить, а уже поздно! Счастье уже повернулось к тебе задницей!

Семейные узы начали стремительно ослабевать. Ночь – за полночь где – то тряслась в танцах Лиза. Скоро выпускные экзамены, подготовка к поступлению в Щуку, а она дома, как красное солнышко появляется! Борис казалось, охладев к Вере, стал равнодушен и к будущей судьбе Лизоньки. Он ничего ей не запрещал, и Верины причитания слушал в пол – уха.

А май уже вовсю трепетал занавесками, влетал в раскрытые окна головокружительными запахами! Хотелось поскорее открыть дачный сезон. Там, среди листвы, у воды душа отмякнет, обретёт надежду. Лизонька окрепнет и подготовится к взрослой жизни. И может быть, Борис опять заглянет с нежностью в Верочкины измученные глаза.

Рано утром в пятницу Вера забросила в машину одеяла, свежее бельё, пледы, книги, ноутбук, читалку, сетки, полные еды и покатила на дачу.

Душа пела в предчувствии встречи с любимым домом, в ноздрях уже стоял деревянный запах брёвен. До дачи было сорок минут езды, шоссе было гладким, дорога не загружена, а душа ликовала!

Вера поставила машину во дворе, поближе к крыльцу, чтобы удобнее было перетаскивать из машины всё то, чем она была набита. Входная дверь оказалась не запертой. Сигнал тревоги ударил в голову: «Грабители! Ушли или нет?»

Зайти в дом Вера побоялась. Она пригнула голову и прошла вдоль дома, осторожно заглядывая в окна. Ничего подозрительного. Всё на своих привычных местах. Вера подошла к окну спальни и замерла. То, что она увидела, было в сто раз ужаснее любого грабителя! В её супружеской кровати спали обнажённые Борис и Лизонька, тесно сплетясь телами.

Как Верин кулак въехал в окно спальни, как она ринулась к машине с окровавленной правой рукой – ничего этого Вера не помнила.

Опомнилась Вера уже только в своей городской квартире, когда смывала с рук кровь, обрабатывала порезы и отмывала пол от кровяной дорожки, протянувшейся от входа в ванную комнату.

Она не помнила, как оказалась дома. Как, каким чудом доехала из пригорода в центр? И как могло случиться, что её не остановил ни один пост ГИБДД?

Рука болела, сердце разрывалось, но невозможно было заставить себя думать! Вера подошла к шкафчику, достала початую бутылку коньяка, вылила в чайную кружку и махнула разом. Через пару минут она уже была в состоянии прикурить сигарету. Руки ещё плясали, но уже не так неистово.

Что же случилось? Что? Дурной сон? Наваждение? Как он мог? Девочка, почти ребёнок! Что же теперь будет? Что она скажет Елене? Боже мой! Его же посадят! Девочке нет ещё семнадцати лет!

И правильно! Пусть посадят этого стареющего Пергюнта! Но Лиза! Лиза! Как она могла? Неужели гены? Конечно, разве могло родиться что – то нормальное у такой хабалки, как её подруга и какого – то алкаша из глубинки? Мысли взрывали мозг. А что будет с ней, с Верой? Её не учли! Мало того: решили пустить под каток, как не главную! Как ненужный, отслуживший своё утиль! Господи! Какое унижение! Она вспоминала свои отвергнутые ласки, и её бросало из холода в жар! Дура! Навязчивая и недальновидная. Он давно положил на неё со вселенским прибором. А она всё лезла, шептала… Как стыдно! Как невыносимо стыдно. Да чтоб он издох!

Дрожащей левой, Вера налила вторую чашку коньяка. Она не знала не только как ей жить, Вера не понимала, как ей дождаться неминуемого тяжёлого разговора с мужем и любимой воспитанницей!

Они вернутся в город, деваться им некуда. Ни к Ленке же Лиза приведёт своего стареющего Марлена Брандо? Надо всё обдумать. Надо набраться сил. Уснуть. Завтра будет легче. Вера добрела до постели, укуталась в одеяло, прикрыла веки. Но под шторкой век началась новая прокрутка, случившегося утром. За шторкой плясали кадры немого кино.

Сплетённые во сне тела, съехавшее на пол лоскутное одеяло. Это она, Вера с любовью шила его для Лизоньки. Почти детское, весёлое, лёгкое!

Сегодня утром она расстроилась тем, что не смогла его найти. Может оно исчезло давно? Она весь год не заглядывала в антресоли Лизонькиного шкафа. Сколько же это длится у них? Давно? Недавно?

Уснула измученная Вера только под утро, ещё не единожды прислонившись к спасительной чашке с коньяком.

Ни на какую работу Вера, конечно, не поехала. Выпила кофе, хлопнула коньячку и пошла с ведром вниз к машине. Отмывать и приводить в порядок салон. Работа успокоила. Мысли уже не распадались как косточки домино.

Она выгонит предателей из своего дома и заживёт одна. Даже не обязательно одна! Деньги есть, красота ещё не покинула. Будет путешествовать, прожигать жизнь. Но саднило сердце, раненые руки, душа.

К вечеру воскресенья приехали Борис и Лизочка. Открыли дверь своими ключами. Лизочка прошелестела в Борин кабинет.

А муж стремительно направился в спальню. Там в супружеской кровати лежала, свернувшись беззащитным клубочком, Верочка.

Никаких – «прости, люблю, я подлец» она от Бориса не услышала. Он сухо объявил, что ничего в их жизни не изменилось так уж, чтобы кардинально. Всё будет как прежде. Только спать Лизочка будет в его кабинете. Там тесновато, конечно, но Вера же, не настолько благородна, чтобы уступить им спальню? Просил не поднимать шума и всё принять как есть.

В конце концов, не произошло ничего трагического. Он женится на Лизе, когда той стукнет восемнадцать, а пока в Вериных же интересах не выносить сор из избы, тем более, что она несёт за Лизочку ответственность. То есть, муж звал в соучастники, предлагая покрывать его гнусные мерзости. В развращение ребёнка. Вера кричала, плакала, грозилась выкинуть их обоих вон, но ничего не осуществила из своих угроз.