Наталья Пряникова - Сад камней

– Наташенька! Ты сможешь! Ты сильная! Это твоя голова тебе мешает. Не бойся. Я тебя поймаю.

Зря эта идеалистка упомянула мою голову. Может, я и не стала бы прыгать, но куда же мне, товарищи, девать голову??? Ноги не прыгают, голова мешает. Как же мне такой жить? Поэтому я и побежала, погребя наивную мечтательницу под собой и козлом.

Все девчонки зажмурились и отвернулись в тот момент, когда я, достигнув цели, не остановилась, руководствуясь здравым смыслом и здоровыми инстинктами, а бросилась грудью на амбразуру. И только взмахнуть руками успела маленькая учительница, как на нее обрушилась двенадцатилетняя кобылица с железным козлом. Одно хорошо – от меня отстали. Даже Анька на какое-то время забыла о какой бы то ни было любви, и мы с Димкой зажили спокойно. Хотя и раздельно.

А скоро начались зимние каникулы, и Анька принеслась к нам ночевать, чтобы устроить святочные гадания. Мама была в командировке, а папа собирался утром на работу и заранее повесил на стул свою одежду.

Наверное, весь город уже спал, когда мы с Анькой жгли свечи и бумагу, пытаясь увидеть в очертаниях что-то обнадеживающее, но у нас получались какие-то сплошные абстракции. Тут Анька и вспомнила одно прекрасное гадание, позволяющее лицезреть суженого во сне – надо всего-то положить под подушку мужскую одежду. Папа уже давно спал, поэтому мы, заботливые, лишь бы не разбудить, тихонько стащили со стула его штаны и, сунув себе под подушку, завалились спать.

Рано утром папа, собираясь облачиться в приготовленные брюки, не смог их найти. Обшарив весь дом, он не догадался заглянуть под подушку двум мирно спящим аки ангелы девочкам, и пошел одалживать штаны у соседей, так как единственные постиранный и высушенный экземпляр на данный момент выполнял важную и необычную для штанов миссию.

Сосед дядя Саша удивился экстравагантной просьбе и не знал, верить или нет в то, что ночью у соседей не пропало ничего, кроме штанов, но охотно поделился своими майорскими с красными лампасами брюками.

А мы с Анькой никого во сне не увидели и решили пойти к ней домой, чтобы сменить обстановку и проветрить мозги, хотя последнее вряд ли пошло нам на пользу. Дома у Аньки хозяйничала Светка, которая, услышав, что кто-то страдает от любви, предложила подловить объект в подъезде и объяснить.

– Что объяснить-то? – презрительно бросила Анька.

– Фто-фто! Штукнуть и слазу все поймет. Сама дуя! – отрезала Светка.

Я засмеялась, но Анька сказала, что в чем-то малявка права, и в этом есть смысл. В этот момент я по меньшей мере десятый раз разлюбила своего избранника.

К тому времени, как мы решили устроить облаву, мальчик Дима уже ходил с двумя друзьями, охранявшими его с обеих сторон. У Анькиного дома к нам присоединилось несколько слоняющихся без дела девчонок, которые воспряли духом, узнав, что надо «отловить Наташкиного хахаля». Мальчик Дима спускался по лестнице, когда увидел, что пути к отступлению отрезаны воинственной шайкой девчонок, среди которых мелькали два до боли знакомых лица. Друзья-охранники испарились в мгновение ока с добрыми напутствиями и надеждами на лучший исход для товарища.

Анька, приперев бледного Димку к стенке, вдруг неожиданно для всех заорала:

– Ты! Так ты любишь Наташку или нет? Отвечай!

Я скромно жалась на дальних подступах, когда бедный мальчик Дима в ужасе пролепетал:

– К-какую Н-наташку???

Анька, задохнувшись от возмущения, заорала еще громче:

– Ах так! Какую Наташку!!!??Предатель! Наташка не будет запасным аэродромом, понял?

Как думаете, что сделала я? Да… Развернулась… И… пошла…

Однажды Анька влетела ко мне запыхавшаяся и красная.

– Ната..Наташк… Наташка… Я влюбилась, – и зарыдала в три ручья.

– Ну, влюбилась. А реветь чего?

– Ты не понимаешь! Я его обозвала! Оскорбила!

– Так.. Подожди. То есть ты только влюбилась в парня и уже успела его обозвать? Ну вообще-то, это он еще не знает, как ему повезло, что ты его не побила.

– Дура! Я не хотела! Я нечаянно. В общем, иду я в школу через гаражи…

– Через гаражи??? А почему ты идешь в школу через гаражи??? Они же в другом конце города!

– Да потому что он в гараже мотоцикл чинит!

– Ааа. Тогда вопрос снят. Сама через соседний город в школу хожу. Продолжай…

– Так вот. Иду я в общем, в школу мимо его гаража. А он такой: «У тебя тут тоже гараж? Тебя как звать? Я Леша».

А я… А я говорю: «Да? А я думала – Вова».

А он такой: «Почему Вова???»

А я… А я говорю (дура-дура-дура!!!) А я говорю: «У тебя на гараже написано», – и Анька взвыла раненым вепрем.

– Так, подожди. Я не поняла, и что в этом страшного? Ну, подумаешь, Вова. Ну, подумаешь, написано.

– Да на его гараже написано «Вова – чмо»!!! Он теперь со мной и разговаривать не станет. Потому что, я сказала, что он… что он…

– Подожди, не реви. Он, может, не врубился даже. Он, может, умственно отсталый. Ты ж не знаешь.

– Что????

– Ну, или глухой. Всякое же может быть – ты ж не знаешь, откуда удача придет.

– Сама ты дура глухая!

– Ну, ладно, а он красивый хоть?

– Ты Алена Делона видела?

– Ну так… Обижаешь.

– Совсем не похож.

– Аааа. Понятно.

Мы немного помолчали и решили пойти на следующий день в школу через гаражи и реабилитировать Аньку в глазах Леши-не Ален Делона.

Всю дорогу до гаражей Анька бубнила скороговорки:

– Шла Саша по соше… Карла у Клара укарла карлаллы… Не трави дрова на дрове дрова… Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла…

– Ты зачем? – спросила я.

– Чтобы опять дурость не ляпнуть.

– А что, это помогает?

– Смотри и учись.

Анька надела лицо «покерфейс» и расхлябанной походкой, будто у нее проблемы с опорно-двигательным аппаратом, проплыла мимо гаража, в котором, очевидно, Леша-не Ален Делон возился с грудой ржавых железок. Он сразу оторвался от своих дел и, глядя вслед балансирующей на грани прямоходячести Аньке, крикнул:

– О, привет! Так твой гараж – где?

Анька остановилась, медленно развернулась, округлила глаза и незнакомым мне голосом пропищала:

– Извините, а мы разве знакомы?

– Так ты вчера же здесь проходила. Я тебя еще спросил, как звать, – нерешительно пробормотал бедный мальчик.

– Ах да, помню. Но это была не я, – не моргнув глазом заливала Анька.

Леша совсем сконфузился и лепетал:

– Ну как же… Ты… Говоришь еще – не Леша, Вова.

Тут Анькин покерфейс просветлел, будто распогодился после ненастья, и она своим обычным Анькиным голосом воскликнула:

– Аа. Так это ты? Вова, да? А я тебя в одежде не узнала.

Сказала и почесала дальше, гордо вскинув голову.

Выражение Лешиного лица я описать не могу, так как для этого нет подходящих в русском языке слов. Ни в каком языке нет подходящих слов.