Наталья Пряникова - Сахарница

Когда мне было лет 6–7, мама купила в «Юбилейном» сахарницу. Для конца XX века она выглядела вполне оригинально, особенно в наших краях. Прибежав с улицы домой, я, обычно не проявлявшая интереса к посуде, как и все нормальные дети, увидела такую красоту на столе и сначала замолчала, потом закричала:

– Ого-го-го!!!

И восхищенно прилипла к ней, долго рассматривала, боясь дотронуться. Мне казалось, это самая красивая вещь на свете и каким-то невероятным везением она досталась нам. Я спросила маму затаив дыхание, не веря в возможность такого счастья:

– Ты подаришь мне ее когда я выйду замуж?

Мама засмеялась и заверила меня,что отдаст мне все, что мне захочется. И каждый раз, когда мы пили чай, я разглядывала сахарницу и думала, что потом я возьму ее себе и мой муж упадет в обморок, когда увидит такое богатство, и скажет:

– Что же ты молчала, что ты наследница с такой великолепной сахарницей!

И у всех, кто пил чай в нашем доме, всегда взгляд застревал на ней, и все замечали, какая у вас мол красивая сахарница. А мы жили на севере, где чай пьют по шесть стаканов десять раз в день, так что никто там не понимает что смешного, что Фрося Бурлакова заказала семь стаканов чаю, а сколько же их заказывать. А сахарница была центром этих церемоний.

И когда я выросла и уехала учиться, я приезжала к маме, и на столе меня встречала эта сахарница. Когда мы уезжали, мы взяли ее с собой, и она появилась на столе в новой квартире как вещь первой необходимости, раньше диванов, чтобы был чай, чтобы был дом. И когда я снова уехала жить в свой дом, приезжая к маме в любое время суток, хоть ночью – сначала видела свет на кухне ( мама встала приготовить чай), потом чай с сахарницей на столе. Часто мама со смехом напоминала:

– Помнишь, как собиралась приданое-то себе взять?

А я говорила, что когда-нибудь возьму, но пусть пока здесь, с тобой, так хорошо.

И вот в пустой маминой квартире я увидела на столе пластиковую банку с сахаром. А сахарница заботливо убрана в шкаф. Ведь когда я приеду, буду так рада пить чай с сахарницей, которая мне так нравилась в детстве.

В 70-х в глухой северной деревне еще не было электричества и автобусов. А лес, чугунные утюги и волки зимой были. Однажды из подъехавшей телеги выпрыгнула восемнадцатилетняя девчонка в модном белом пальто, белом берете и белых сапожках на каблуках. До этого в деревне ничего моднее валенок с отворотами не видели, поэтому все сбежались посмотреть на нового фельдшера, прибывшего из далеких краев.

Деревенские очень скоро привыкли к «новой врачихе», которую звали просто Надюхой. Она тоже привыкла к местным нравам. Например, здесь не было ни заборов, ни замков на дверях.

– А пошто? – недоумевало население. – Вона палку поставь у двери, знач неть хозяв.

Кому же придет в голову заходить в дом, в котором никого нет?

Также местный народ совершенно не давал работать, заставляя фельдшера при вызове гонять чаи, пока не лопнешь. Вопрос «Чай будешь?» там не существовал вообще. Как и понятие «забежать на минуточку». Переступая порог дома, каждый автоматически попадал за стол. И только отдав дань церемонии чаепития, выпив не меньше шести стаканов, гость мог откланяться.

При первом посещении больного, мама, которая тогда еще не была мамой, а была просто Надюхой, пыталась отбиваться от гостеприимных хозяев с чаем, но те просто не понимали, о чем говорит этот человек. Никогда раньше они не слышали, чтобы отрицание и “чай” употребляли в одном предложении. Поэтому они просто улыбались и наливали маме чай, толкая ее в направлении стола.

– Ну хорошо, только одну чашку.

– А? Сколько? Одну чего?

Новый фельдшер сразу поняла, что чай пить придется, и нет никаких путей к отступлению. Пришлось научиться пить быстро, обжигаясь, и попутно спрашивать о жалобах. Но это оказалось еще труднее, чем отказаться от чая.

Когда, напившись чаю до одури, что у нее булькало в животе, мама приступала к осмотру, все пациенты говорили одни и те же непонятные слова:

– Ох, милая, косья коснит.

Она растерянно переспрашивала:

– Что?

Больные повторяли по несколько раз, на всякий случай громко крича в ухо фельдшеру (мож, глухая), но она все равно не могла понять, что за странная неизвестная болезнь поразила всех этих людей. Перерыв Справочник Фельдшера, она не нашла ничего подобного. А северяне стали сомневаться в компетенции нового врача, который таких элементарных симптомов не знает. По деревне шептались:

– Ох, сердешная, чему их тама учуть только, ничаво не знат.

Мама плакала украдкой, но не сдавалась.

Как-то шла она по деревне и услышала ругань у одного дома:

– Ах ты пес, глянь-ко, косья исть не хоч.

Фельдшер подскочила к хозяйке, которая кормила собаку на улице, и, схватив ее за ворот, стала трясти и кричать:

– Что ты сейчас сказала? Что это? Покажи! Что за косья, чтоб они сдохли.

Женщина испугалась ополоумевшую врачиху, но на всякий случай, улыбаясь как можно приветливее, успокаивающим голосом произнесла:

– Да ты што, милая, косьев не видала? Вона они, моя шельма исть не хочет.

Мама посмотрела на кость, лежащую перед собакой, которая с интересом наблюдала за ней, виновато виляя хвостиком, и надеясь, что не она причина нападения на ее хозяйку.

– Так это что, кости, что ли? Косья ваши – это кости??? Тогда что такое “коснит”, а?

Женщина недоумевающе смотрела на странную новую фельдшерицу, которую (слава богу), ей пока вызывать не приходилось, и думала:

– Откуль она приехала, с Турции што ль.

А вслух сказала:

– Ну как, коснит – знач коснит.

Мама взвизгнула:

– Синоним скажи, синоним!!!

Хозяйка отшатнулась:

– Какой те ешо аноним, ты што? Ну што ты, милая, ну коснит. Ко-с-нит. Понимаш? Ну вот я тебе счас стукну по ноге и будет коснить. Поняла?

Мама вздрогнула при слове «стукну», но на что не пойдешь ради знаний. В ходе длительных переговоров этих двух цивилизаций было выяснено, что коснит – значит, ломит.

С этих пор проблем в коммуникации не было, и мама спокойно выполняла свою работу, пока не появился мой папа, который тогда еще не был папой, а был просто Мишкой. Он не стал долго думать, как подойти к маме: ясное дело, путь к сердцу медика лежит через болезнь.

Когда на мамином пороге появился какой-то парень и сказал:

– У меня тут это… Косья коснит, в общем, – она долго то ли смеялась, то ли плакала, заронив тень сомнения в его сердце ( мож, лучше ну ее, кто ее знает). Хорошо, что это была только тень, иначе мое будущее рождение оказалось бы под угрозой.

Папа стал так часто обращаться за медпомощью, что его мама совсем потеряла сон. Ранним утром она заваривала ему травы и ягоды и клала на лоб компресс из мокрыжника . Но болезный, не успев позавтракать, убегал за рецептом на порошки от нового недуга, которые стали поражать его молодое тело каждый божий день. Бабушка бежала за сыночком с плошкой морошки и кричала вслед: