Аиша Идрисова - Даже если вам немного за тридцать

Людмила Васильевна тем временем завела светскую беседу, намереваясь втянуть меня в разговор:

– Значит, Вы, Алиса, работаете библиотекарем? Очень мило. А что именно привлекает Вас в Вашей работе? Наверное, Вы очень любите читать?

Хм, и почему она задала вопрос именно тогда, когда я набила рот хлебом, снова уподобившись портовому грузчику?

– Вообще да, люблю! – пробубнила я, с трудом прожевав кусок, – Но просто я подавала документы на банковского работника, а поступить не смогла, там такой конкурс. Ну и пришлось довольствоваться тем, что… Кхм-кхм…

Поняв, что сморозила глупость, я вновь принялась за еду. Борис, сделав мне большие глаза, занялся откупориванием вина.

Людмиле Васильевне мой ответ, однако, пришелся по душе:

– Люблю искренних людей! – звонко сказала она, торжествующе поглядывая на Бориса, – Ну а какие у вас планы на будущее? Борис, перестань корчить рожи за столом, это невоспитанно и как минимум неприлично!

Она что, издевается?! Поесть мне дадут или нет?

Наспех проглотив кусок, я уже открыла было рот, чтобы сказать, что коплю деньги, чтобы пройти курс развития женственности, а потом выйти замуж, но Борис опередил меня:

– Мамуля, Алиса собирается путешествовать по миру и заняться изучением китайского языка! Он пригодится ей в ее будущей работе, правда, милая?

Я изумленно уставилась на Бориса, – не менее изумленно на него взирала Людмила Васильевна. Чтобы замять неловкую паузу, я выпалила:

– Что это мы все обо мне да обо мне… Людмила Васильевна, Ваше лицо мне кажется смутно знакомым. Вы случайно не актриса? Или, может быть, ведущая новостей в прошлом?

Надо же, как быстро Людмила Васильевна попалась на ржавый крючок лести. Она просияла и вытащила из шкафа фотоальбом. Глаза ее засияли от удовольствия:

– Ах, моя дорогая, я и не думала, что девушке вашего юного возраста знакомы актрисы театра. Представьте себе, я – та самая знаменитая Людмила Григорьева – слышали о такой?

Я, признаться, никогда ничего не слышала о такой актрисе, но не признаваться же об этом сияющей от восторга маме Бори!

– Эээ, кажется, да, – промычала я, чем привела Людмилу Васильевну в еще больший восторг. Она принялась ворошить альбом с фотографиями, сделанными, как минимум, сто лет назад, и верещать без умолку о себе.

– Вот здесь я на репетиции спектакля – тогда наш город почтил своим присутствием сам Никита Сергеевич… Здесь он вручает мне цветы! А это мы с моим покойным супругом в Гаграх в 1976 году, Боренька тогда совсем крошка был…

Я чуть было не заснула от скуки, слушая откровение «о мужчинах, которых я свела с ума», когда Борис решительно потянул меня на рукав:

– Мама, ты совсем утомила Алису! Не выпить ли нам чаю? Кажется, на кухне я видел чудесный торт из «Шоколадницы»…

Людмила Васильевна, словно помолодевшая на двадцать лет (как все-таки мало женщине нужно для счастья – всего лишь внимательного… Ну ладно, просто собеседника!) помчалась на кухню за тортом.

– Пойдем, малыш, я покажу тебе свою комнату! – заговорщически шепнул мне Борис, увлекая куда-то в недра необъятной квартиры.

Комната Бориса оказалась увешанной какими-то грамотами и фотографиями в рамочках. Я подошла поближе. Надо же, это школьные грамоты! И со всех фото на меня смотрит Борис – как правило, один или с мамой…

– Ммм, как я соскучился! – Борис тем временем прижал меня к стене и стал целовать, крепко охватывая руками мои бедра. От него сильно пахло вином. Поцелуи были мокрыми и противными.

Борис запустил руку под мою длинную юбку. Боже мой, мамочки мои!

– Нет, Борис, отпусти, я не хочу! – сдавленно прохрипела я, отворачивая лицо от поцелуев, – Не надо… торопить события…

Борис разжал объятия, недовольно глядя на меня. Вид у него был взлохмаченный и сердитый.

– Чего это ты… девственницу из себя строишь? – спросил он, плотоядно оглядывая меня с ног до головы.

Эээ. Понимаю, что вы будете смеяться, но я… Я еще не… Хммм…

Короче, я еще ни-ни, понятно?

Ну и что, что мне скоро сорок?!

P.S. На прошлом медосмотре я так лягнула гинеколога от неожиданности, что он уронил зеркало и отказался со мной работать, просто приказав выйти за дверь. Ну что я могу поделать, если боюсь их до одурения? И ЭТОГО я тоже боюсь.

Еще P.S. Борис совсем не расстроился, когда я собралась уходить. А вот Людмила Васильевна – очень!

Все ты правильно сделала, пусть сначала женится, а потом уже все остальное! – успокоила меня Ди на следующий день, пока мы переодевались для сценки.

– Есть такая теория: твои дети будут похожи на твоего первого полового партнера! – вещала Ди, размазывая по лицу коричневый грим, – Даже если отец твоих детей – не он!

– Как это? Какая здесь связь? – удивилась я, надевая дурацкое голубое платье до пят с рюшками и оборками – я, если вы помните, играю Девушку-Весну, а Диана – Бабу-Ягу…

В библиотеке стоял дым коромыслом: через полчаса придут два первых класса на праздник Весны. Финансового удовлетворения от проведения таких мероприятий – ноль, но после общения с детьми я наполняюсь какой-то энергией и силой.

Все-таки дети – цветы жизни…

– Мне не нравится, что он полез ко мне под юбку! – пожаловалась я, влезая в белые сапоги, в которых под Новый год играла Снегурочку, – Мы еще не так хорошо знаем друг друга…

– Слушай, если ты чувствуешь, что это твой мужчина, тянуть тоже нельзя! – категорично заявила Ди, нарисовав себе страшные морщины, – Ты уверена, что это Он – мужчина, которого ты искала всю свою жизнь?

Я задумалась. Даже не знаю… В конце концов, я никогда не была замужем. Интересно, как люди понимают, что созданы друг для друга?

– Не знаю, – вздохнула я, – Он мне после вчерашнего вечера даже и не звонил еще ни разу. А как у тебя со Стасиком?

Ди отложила коробочку с гримом, и глаза ее заволокло туманной поволокой. Да она, кажется, втюрилась не на шутку!

– Мне так жаль его! – сказала она изменившимся голосом, – Он такой благородный: не любит жену, но бросить ее не может. Просит меня немного подождать!

– И… сколько ты готова ждать? – осторожно спросила я, стараясь не задеть чувств Ди.

– Ну… думаю, через месяц-другой все решится само! – уверенно заявила Ди, – Видишь ли, он мне пару раз обмолвился, что хочет сына… Так вот, если я ему рожу сына, он бросит жену, понимаешь? Она-то ведь ему родить не смогла!

– Ди! – я в ужасе уставилась на нее, – Скажи, что ты пошутила! Ты играешь с огнем, ребенок – это не шутки, ты же понимаешь, что…

– Слушай, не читай мне нравоучений! – Ди раздраженно дернула плечом и принялась лохматить свои рыжие волосы, – Я прекрасно знаю, что Стас любит меня. И мы обязательно поженимся. Вот увидишь. – и Ди мечтательно уставилась в зеркало.