Виктория Балашова - Мужчина как ингредиент

– Ювенальный суд постановил, – наконец затараторил Милютин, вполне способный зачитывать постановления быстро, если того требовала сложившаяся ситуация, – исходя из того, что мать Кристы Станиславовны Пирс, год рождения две тысячи одиннадцатый, Василиса Анатольевна Пирс, воспитывающая дочь в неполной семье, не проводила должной вакцинации ребенка, скрывала дочь от органов опеки и надзора, – перечислял судья без запинки.

В зале опять начали шуметь. Коровина опять заорала в микрофон. Охрана опять пошла по рядам.

– Все факты, изложенные органами опеки и надзора, изъявшими ребенка из семьи, подтвердились, – тараторил Милютин, – определить Кристу Станиславовну Пирс в элитный коллектор имени Фурсенко.

Васька побледнела. Хоть какая-то надежда до настоящего момента у нее оставалась. Сейчас отняли даже это.

– Не отчаивайся, – подруга заметила состояние Василисы. – Вась, мы прорвемся. Мы ее там не оставим, – она и сама глотала набежавшие слезы, но не позволяла им пролиться на глазах у отчаявшейся Васьки. – Мы ее вернем.

– Из элитных коллекторов дети не возвращаются, – Василиса, не отрываясь смотрела на дочь, которую выводили из зала. – Ты же знаешь, Марина, надежды больше нет.

– Сволочи, сволочи! – подруга сжала кулаки. – Нельзя опускать руки, Вась!

Ермолина, ухитрившаяся поймать мамашу Пирс на обмане, заскрежетала зубами. Доказать, что справки о вакцинации были липовыми, найти ребенка, которого тщательно прятали – а взамен? Мизерная премия и грамота «Лучший работник органов опеки и надзора за 2024 год»? Второй элитник подряд!

Сегодня Ермолину ожидало третье заседание. После обеда. Родственники и друзья ее очередного подопечного уже толпились в коридоре.

***

Оглашение третьего приговора. Заседание суда от 16 мая 2025 года

Отобедав, Милютин вынул салфетку из-за воротника, поправил мантию и прокашлялся. Сколько раз себе говорил не есть перед оглашением приговора, но перед свиной отбивной, жирной, щедро поперченной и посоленной, устоять не мог.

До начала оставалось минут десять. Коровина пудрилась. Когда помощница судьи нервничала, она пудрилась немерено, потому как от нервов на лице выступали капельки пота. А сегодня денек был ого-го! Второе заседание при полном зале. Нет, человек сорок-пятьдесят – это не полный зал. Но принимая во внимание тот факт, что народ на подобные мероприятия глазел, коли интересно, в Сети, считалось, ползала – полный зал.

Главное, оба раза зал заполняли типичные отморозки, которым что электрошокеры, что дубинкой по башке, – до лампочки. Теперь, вот сидели байкеры и рокеры. Причем, старой закалки. Современные байкеры и рокеры вреда особого не наносили. Их держали для «уравновешивания» общества, чтоб все идиоты были представлены – якобы демократия. Старые муштре не поддавались и вытворяли невообразимые вещи. Коровина надеялась на одно: старые на то и старые – скоро вымрут.

– Постановил, – вещал Милютин, понимая: после обеда тоже следует с оглашением приговора поторопиться. Из зала на него взирали небритые мужики, в цепях и кожаных куртках, которые они наотрез отказались снимать при входе, – Владимира Владимировича Левина лишить родительских прав… – Гул в зале стал превышать все допустимые нормы. – В связи с нарушением трудовой дисциплины, – судья повысил голос, – и постоянным пьянством, – укоризненно помотал он головой.

Охранники не справлялись. Защитники Вована Левина плевали на электрошокеры в прямом и переносном смысле. Мужики были крепкие. Они знали – током охрана бьет слабым. Он им был, как укус комара. Пущай бьют! Байкеры и рокеры затопали ногами, обутыми в высокие, грубые ботинки.

Коровина в микрофон не орала, а бешено вращала глазами, таращась на Милютина: «Закругляйся!!!»

Милютин намек понял и, скомкав конец выступления, провозгласил:

– Определить Александра Владимировича Левина в элитный коллектор имени Фурсенко! – он выдохнул и скрылся за дверью. Коровина пронеслась вихрем за ним.

«Так я и думала! – в груди у Ермолиной клокотало. – Все трое, мимо!»

Она не обращала внимание на топот байкеров и рокеров, отказывавшихся уходить из зала. Они скандировали:

– Свободу! Свободу! – И стучали, что есть мочи ботинками по полу.

Алекс повернулся к отцу. Его толкали в спину, пытаясь быстрее вывести из зала. Глаза в глаза. «Я с тобой», – говорил папин взгляд. «Я знаю, батя!» – говорил взгляд сына…

– Вот попали-то, вот попали, – бубнил Влад, чертыхаясь.

Разговаривать в машине особенно было не с кем. Впереди справа на одноместном сиденье расположилась девица с темными волосами, забранными в хвост. Волосы отливали фиолетовыми полосками по всей длине хвоста. Лицо Влад рассмотрел плохо, но, вроде, симпатичная шмара. Девочка смотрела в окно, не отрываясь и совершенно не обращая внимания на его бормотание.

Парень, сидевший прямо за девицей, периодически кидал на Влада косые взгляды. У чела на башке волосы были светлые, с ярко-красной длинной челкой, закрывавшей один глаз.

Сам Влад восседал один на двухместном сиденье, положив ноги на спинку переднего кресла. На всех троих напялили темно-синие бесформенные джинсы и футболки с надписями «Россия» на спине и «ЭК имени Фурсенко» на груди.

– Вот попали-то, – повторил Влад и сплюнул на пол.

– А куда мы попали? – встрял парень с красной челкой. – Нас везут в коллектор, так понимаю.

– Везут, – процедил Влад. Захотелось поговорить. Да, вроде и собеседник был адекватный. – Знаешь, что за коллектор?

– Имени Фурсенко, – кивнул чел. – Меня зовут Алекс, – представился он уж заодно.

– Влад. – Состоялось крепкое мужское рукопожатие. «Не хлюпик», – уважительно подумал Влад и продолжил со знанием дела: – Коллекторов в Москве много. Элитных – три. Первые два – для блатных. То есть, забрали у мамки детей, но она не проста и продолжает с папашей за них судиться. По закону детей все это время надо держать в коллекторе или приемнике. А дети-то блатные! Их помещают в элитник. Там поют и кормят до отвала блатным продуктом. Комнаты одноместные со всеми удобствами!

– А ты откуда знаешь? – удивился Алекс.

Влад гордо усмехнулся.

– Меня и туда как-то засадили. Мест не хватало. М-да… – Он почесал в кудрявых, иссиня-черных волосах. – Мы едем в элитник без номера. Просто, блин, имени какого-то непонятного мужика. Кранты! – заключил он громко.

Шмара с фиолетовыми волосами оглянулась.

– Почему «кранты»? – спокойным голосом спросила девчонка.

На ее лице не отразилось ни единой эмоции, ни страха, ни удивления. Лишь черные ресницы захлопали часто-часто, закрывая голубые глазищи.

– Потому что, – Влад вздохнул и принялся объяснять дальше, – оттуда не выйдешь! Раз нас туда определили… Вас ладно, меня за какие подвиги? Значит, нас уже выбрали семьи. Причем, не российские, а зарубежные. Нас посадят в самолет и отправят в далекую придалекую срань. Кормить будут, есстсственно, – прошипел он последнее слово, будто в нем остались одни «с», – похуже, чем в первых двух элитниках. Но напичкают колесами, мама не горюй!