Игорь Рожкевич - Душеллект

Иван Петрович говорил медленно, почти торжественно. Также медленно он и чай разлил по чашкам.

– Вам сколько кусочков положить?

– Спасибо. Я без сахара.

Инга подошла к нему, взяла свою чашку и вернулась на место.

– Так вот. Минус семьдесят раньше уже бывало у нас тут. Никто не спорил. Однако, погода продолжила ухудшаться. И через неделю по ночам доходило аж до минус девяноста. Мало того, что температура падала с каждым днём, так местами еще и так задуло, что машины на ходу опрокидывались. Настоящие ураганы и чуть ли не торнадо. Все метеорологи просто разводили руками: такого раньше точно никогда не было. – Иван Петрович размешал сахар в чашке. – Поселок наш, как известно, стоит на самом берегу океана. Поэтому главное дело для местных, а это в основном чукчи и эскимосы, – китобойный промысел. Ну, в меньшей степени, охота на нерпу и моржа. Без этого никак, несмотря ни на какую погоду. Поэтому, как только выпадали редкие солнечные дни, китобои сразу выходили в залив. А там такое творилось, как в фильме про Ноев ковчег. Киты, моржи, касатки, белухи, вообщем, все морские обитатели массово ринулись южнее. Вода в нашей бухте бурлила, как кипяток в кастрюле, от такого количества живности. Потом и на суше такое же началось: овцебыки, медведи, целые стада оленей – все мимо нас и на юг. Да что я тут разошелся? У вас в Анадыри, наверное, все то же самое было?

– Я тогда только-только школу закончила. Сами знаете тот возраст: все в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Запомнила, что в городе резко увеличилось число приезжих, и им негде было ночевать. А еще родители постоянно ссорились. Мама настаивала на срочной эвакуации хотя бы в Усть-Камчатск, а папа хотел, чтобы мы остались дома.

– Да, вот и у нас тут также было. Массовая, так сказать, миграция. Народ точно с ума сошел: со всей округи сюда повалил. Все обвешаны кучами пожитков, толкаются, бранятся, лезут, в прямом смысле, по головам друг друга. Дети орут, как резаные. Ужас и конец света, не иначе. Всем, видишь ли, срочно понадобилось на теплоход. А он-то не резиновый. На пристани собралась такая толпа, что настил не выдержал и рухнул. После этого людям на морозе приходилось по полдня ждать своей очереди. Быстрее не получалось. Лодками подвозили к теплоходу. А их всего четыре штуки на борту. Тогда наши китобои сжалились и пригнали свои лодки.

Мужчина так расчувствовался, что обжег рот кипятком.

– Ах, будь неладно! Какой горячий!

– Иван Петрович, ну как же вы? – Инга развела руками в стороны. – Я думала, вам уже не так тяжело будет вспоминать те дни. Ведь столько лет прошло.

– Ничего, ничего, все в порядке. Так, о чем это я? Да, вселенское переселение народов. Мы, кстати, тогда были уверены, что это только у нас тут такая аномалия. Кое-кто даже шутил, что, слухи, которые долгое время ходили про наши места, начинают сбываться. Мол, Чукотка, наконец-то, сошла с ума. Потом узнали, что такое творится по всему миру. Глобальный, так сказать, сбой в экосистеме. Может и вправду какая-то кара небесная свершилась. Местные шаманы только это и твердят.

– А много людей решило остаться?

– В основном все, кто раньше тут жил. На собрании поселка мы так постановили: останемся, во что бы то ни стало. А куда нам было бежать? Нас никто и нигде не ждал.

– И как вы дальше?

– Трудно.

Мужчина замолчал. Губы его плотно сжались, скулы побелели, морщины на лбу углубились, пальцы на секунду сжались в кулаки.

– Связь с Анадырем прервалась, – продолжил Иван Петрович. – А мы ведь всегда от нее полностью зависели. Солярку перестали нам привозить. Свет в домах и на улицах погас. У нас ведь электричество не централизованное, а генерируется ДЭС 1 1 дизель-электростанция . Пришлось всем вернуться чуть ли не в каменный век. Точнее, мы стали жить, как настоящие чукчи живут в своих ярангах 2 2 традиционное переносное или стационарное жилище чукчей . А они всегда свои иоронги, это тёплая часть яранги, освещают и отапливают жирниками. Это такие каменные лампы с жиром морских животных. На них можно и пищу готовить. Повезло еще, что залив не полностью замерз и не все киты сбежали.

– Как интересно! – воскликнула Инга. – И никакая цивилизация не нужна. Точнее, в критически сложных условиях цивилизация проигрывает древним способам выживания.

– Получается так. Но одно дело, когда ты с каменным топором гоняешься за мамонтом. Тогда для тебя такая жизнь норма. И совсем другое, когда тебя туда запихивают после круглосуточного интернета и магазина, в котором есть все для жизни. Страшные первые месяцы. Да, тогда мы вплотную столкнулись не только с экстремальным холодом, голодом, но и с полным отсутствием даже самого необходимого. Нам пришлось съесть всех наших собак. Даже вспоминать не хочется. Ума не приложу, как мы все это пережили?

– Все, Иван Петрович, вижу, я зря это затеяла. Простите меня. Не надо больше расстраиваться.

– Ладно. Закончу, раз уж взялся. Единственное, кое-что пропущу. Да примерно полгода все это длилось. Потом начало теплеть. Но до конца погода так и не восстановилась. Видно что-то там, в небесной канцелярии, испортилось навсегда. Остались опасные и непредсказуемые участки, в которых можно наткнуться на что угодно. Поэтому наш поселок сразу попал в Запретную Зону. Это потом ее передвинули севернее, в Эгвекинот. Да, более-менее сносно мы зажили через год. Нам, наконец-то, наладили связь. Привезли сюда радиста с телеграфным аппаратом. Он с тех пор в конторе председателя постоянно дежурит. Если что-то важное, то можно сразу отправить телеграфное сообщение.

– За окном 2030 год, а у вас здесь только «Азбука Морзе»? Неужели нет ни телефонов, ни чего другого?

– После катастрофы появились сильные радиопомехи. С тех пор здесь ничего не работает. Хорошо, что хоть линия связи «Север» жива. Эх, до чего ж надежно в советские времена строили. А вы не были в Запретной Зоне? Ой, или я уже спрашивал?

– Нет, не была. Я впервые даже сюда попала. Но мой муж уже почти месяц на острове Врангеля. Он там работает врачом-спасателем на метеорологической станции.

– А, знаменитая станция! Да, достойно. Ведь именно благодаря ее данным всем стало известно, что во время катастрофы температура там опустилась чуть ли не до минус ста пятидесяти градусов по Цельсию. А что тогда творилось на Северном полюсе, все двести? Насколько мне теперь известно: это когда воздух начинает замерзать. В такое раньше просто невозможно было поверить. Но нам пришлось. Целые глыбы льда размером с арбуз иногда падали с неба на землю. Если такая попадала в дом, то насквозь пробивала любую крышу.

– Не представляю! – воскликнула Инга. – Как можно жить, зная, что в любую минуту может такое случиться?