Александр Макушенко - Агония бессмертия

А наркотики прописывают. Не радуйся. Это психиатр. Начнет с ноотропов. Уповает на твою смерть по правде.

Триста лет воскрешений, вот что я прожил. Все что я осознаю на данный момент, что надо крепко дать холку человечеству. Убит после обустройства.

Проще всего жить рожденного снова. Там у него папа – мама есть. У воскрешенного только рукоблудие, хотя иногда тоже семья. Мир ГАДОСТЬ!

И если Христос был под наркотиками всякими, и самопальными и супом, и чудеса реально творил, а диагноз был передоз и с фактом проповеди, то я не уже чудом превосхожу его. Чтобы творить чудеса, нужна ситуация. О да, он был богато одет. Реально на два лимона. Главное ткань и покрой. Поэтому его и любили. За костюмчик и красивую стрижку. МОЮ, БЛЯДЬ.

Знаешь, что это было? Торговля собственными костюмами. Но лимонный кусался и пах насекомыми. Вот и все достижение. Сменил на сто тысяч. Жмет. За две тысячи был качественный. Вот носил в современных на сорок баксов, и уповал на качество. Знакомо мало. Опрашиваю. Некромантия.

До своих жизней я пытался жить. Но там вводят в хим беспределицу. Это за факт появления из мира духов. Сейчас только всоекрешение Христа. Закончилось гальдолом. Только он сам это затеял. Мне без них было хорошо. Когда мертвые посыпались, я вел в себя столько препаратов, что проспал суммарно сорок лет почти без перерыва. Толку нет. Уже освоился. Мертвых вызывают, но иногда они сами приходят, иногда бестелесно, но физически. Их даже Христос боялся за сказки, как и Живых, что надо ходить на работу и умереть, оплатив долги. Когда он узнал, что только финансовые, то запел, что накопил пару лимонов.

– Ебать, фруктов для морса ты накопил. На чашку чая не скопил. Ну, пару лимонов у меня есть, но это лимоны для соковыжмалки, и все. Одежда плохая, бомжацкая сейчас на мне. Она просто мягкая. Главное в жизни это достаток.

– И я это говорил, по факту с любовью. Потом любовь больше материального дала, чем мне досталось. Это была жена, ее хватило на три расходов, от моих слов. Она подумала, что все всерьез, а я наивно…

Трон Бога. На троне Бог, а рядом кто? Видения Иоана слишком разовый факт, чтобы на него опиратся. Судя по своему опыту зависания у трона, то там кого только не было. Хуже всего мертвые. Женщин не пускают. Пускают святых. Только не стоило. У них мерзкий нрав. Очень смертный. И беспардонный. И наглый. И химический. Дальше рассуждают о психотропах. Им там дают фрукты, но они их выбрасывают. Хотя те влияют убедительно. Это фрукт воскрешения и фрукт смерти. Я по фруктам смерти. Теперь учти, я многомерный дух. Сейчас то я тело имею, а паспортизация такая была, что нахер вспоминать. Там все. Все фазы мира.

Альфа и Омега самый бессмысленный.

Иегова на небе это кто попало. Бог меняет шкуру, а шкура меняет Бога, но Бог узнаваем. Только сегодня в психушку отправил. Паспорт отсылки – через коммисара на Землю, исполнять пророчество. За мерзкое поведение. Да, он гадость чаще, чем живой. Сам плохо понимает это. Он иногда умилительный. Проблема, у меня сотворение и нелогизация, а у него посиделки со внушением. В итоге я его сотворил сидение, ушел от расправы, и пошел в сон. Там беседую и сплю. Но если ты увидел меня во сне, то мы влипли оба. Я не то несу. Как вообще весь мир. У Бога все пороки, которые он отрицает. Но он живой же все таки. Но и я и запрещаю. Во первых, они к ста тридцати наскучат, а во вторых, мы нацелены на брак, где они уберут жену ее желанием. Но еси, она была трансексуалом с лоном.

Во скольки смертях я виноват. Во скольки суицидах успешных. Мир беспощаден. За убийство оставят, за суицид убьют. Умрешь в обеих случаях. То была моя починка настроения. И да, быстрый выход из себя до самого умирания.

Еще раз повторюсь. Чертова вера. На небе учат, что это кал, и надо его избегать, как дома, церкви, телевизора, компьютера, собаки, живого, умного, преходящего.

Еще не было веры, в которой бы меня не исключили.

Но, например, и это проповедь Сталинская. Так в чем беда? Секты. Та же вера, только без прибабаха. Нищета и хламидла.

На все есть Баба Яга. Имя Церковное. Суди. Баба Яхве. Прозвали, подтвердила, ввела, ушла. Мужчина. На ступе, с электрухой.

Так вот, наркоши, морфий принимают раз в неделю. Короче, он такой, что я не помню. Мы им лечимся. Там сиделка важна. А игла только повод встретится. Единственный.

Все снотворное приводит к продуктивности. Принимать снотворное это тяга, и животная, сны это приключение с кошмарами, жить надо, а не спать, но спать важнее для жизни. Если много чего делаешь, то спать будешь конкретно. Любой наркотик не продуман, но лучшее, то есть в жизни. Я сейчас гол как сокол. Принимаю пластилин. Принимай логику пославшего на откровение Иоанна, чтобы сохранить прожитое. Оно людское, но это откровение. А Иоанн ничего толком не захотел. Факты пропустил. Беседовали часа два. В конце сидел с отрубленной головой и подписывал. Я обычно голову отращиваю, а он чего то сэкономил.

Так в чем задница? А задница в том, что вы люди а это Откровение Два. Никакого отношение к Иоанну. Но для собственного толка. А так о том событии я не думал. Ангел был послан. Это ключевое. Глюк полный был настолько мощный, что человечество заинтересовалось, а оно для понимания, что все свершилось и больше не будет. Ну, настолько Эмоционально, что записали. Все таки, Небо, Иисус, и все такое. Гадкое место, эта жизнь, смерть, и Небо.

Как мне называться при снисхождении с этого похода, как все остальное? Лучшие места, по которым водит Бог, это сьемки порноклипа. Так ты одобрил его. ЗАЧИНАЕМ.

Ну, вот, все, зачали, детей мало, но эффективно, вспоминаем о них без неприязни, но строго и с любовью. Но любовь дикое чувство. Полюбить нового нельзя, его будешь недоощущать, а надо. Ибо набрались романтики с политикой провозглашения.

К чему пришли? Будешь вспоминать. После смерти тебе память отрежут. Мертвые…. Ну, нет такого расстройства, тут все что будет, но на Небе там Я расстройтво. Причем очень старшее, чем я. Иногда очень полезен для космическости. Но мерзость такова, что все забудется, и мои достижения тоже в миру известны смехотворно малому количеству людей.

– Ты мудр, – сказал Иен.

– Угу. – сказал Я. – только в миру никому моя мудрость не важна.

– И это мудро.

– Эх, Иен…

Тот заплакал.

– Лучше уж Ян.

– Понимаешь, это все фактически делается.

Он сомневался в том, что делает. Я знаю, что цель моего факта в том, что в чем то отыграться на всю катушку. И больше ничего.

Плохой кофе сегодня. Ухудшает все. Кроме работоспособности. Но кому она когда ни будь нужна была?

Смертельная таблетка. Зачем их сделали? Ты же за это убиваешь. Их толкает ебать, родня. Или твои друзья лютые.

Я умираю от горя чаще, чем от таблеток. Но машины времени нету, есть фактор ценности, так машиной времени может быть и сожженная нахер проводка дома. И убийство, и нелегальная смерть и плохая жизнь. Таблетками, блядь, таблетками. Снотворного. Так все семьдесят лет.